Женское счастье - [10]

— А любовницу его как отвадить? — для продолжения веселого разговора подкидывал кто-нибудь вопрос теть-Шуре.

— Ну-у, тут еще проще… Трехлитровая банка зеленки…

— Куда столько много?

— На башку евонной любовнице… Сзаду подходишь к ней незаметно — и на башку… Больше она с ним никогда не снюхается…

Конечно, не по категоричным предписаниям теть-Шуры, но каким-то образом семейный узел надо было разрубать и Тамаре. И не однажды с того дня, когда ненамеренно застукала Спирина с гулящей заочницей, она готовила себя на разговор-развязку с ним: раскрыть с презрением карты, набраться самолюбия и уйти, хлопнув дверью (квартира к тому же его, делить нечего, койка в общежитии опять найдется, на улице не оставят).

Но стоило Тамаре соприкоснуться с мужем, как непостижимым образом презрение ее утрачивало всякую отвагу, а самолюбие покорно ложилось и умирало под невинным постоянством и обезоруживающей обходительностью Спирина. Желание объясниться пропадало, утолялось до будущих часов невеселого, раздумного одиночества. Что за игру ведет Спирин? Как можно делить себя на двоих? Сколько это будет продолжаться? Неужели у мужчин так принято?

«…Неужели бы и он поступал так же, если бы мы с ним сошлись?» — подумалось Тамаре, когда в пустой аптечный зальчик с пальмой в углу вошел Олег, всегда подгадывающий время без посетителей.

— Ты что такая нахмуренная? Хмуриться очень вредно, — предостерегал Олег, заметив насупленную задумчивость Тамары. — Лицо должно быть открыто и расслаблено. Народная восточная медицина утверждает, что у тех, кто хмурится и держит мышцы лица в напряжении, часто болит голова.

— Голова у меня действительно болит… Только к восточной медицине это никак не относится, — уныло призналась Тамара и тут же спросила: — А как предлагает твоя восточная медицина лечиться? Что нужно сделать, чтобы голова не болела никогда?

— Самоусовершенствоваться! Человек должен познать себя и построить себя сам! — убежденно ответил Олег. — Кстати, я приглашаю тебя на наши занятия. В начале февраля мы открываем секцию в спорткомплексе. Ты познаешь другой мир, мир гармонии…

— Йога какая-нибудь?

— Не совсем. Приходи — увидишь.

От слов этого малозначительного, обыденного разговора в душе Тамары проклюнулось что-то новое, захватывающее, озорное; ей как будто кто-то посоветовал с умыслом: приглядись-ка к Олегу позорче, он по-своему интересен, лицо мужественное, сложен прилично. Ведь когда-то он тебе нравился…

Да, было время — он не просто нравился Тамаре, она была влюблена в него. Да, в нем не было искрометности, жаркого темперамента, но ведь и он мог, не замечая часов, говорить с Тамарой обо всем. Да, они не ходили на концерты модных саксофонистов и не пили кофе по-турецки в модном ресторанчике «Грот», но Олег был всегда к ней внимателен и честен… Главное — честен! И он, Олег, не сделал ей ничего плохого, не навредил. Просто в нем ей чего-то недоставало. Может быть, фейерверков, розовых фантиков? Конечно, она мечтала о рыцаре, а Олег тогда рыцарем не показался. Ну, теперь-то у нее есть рыцарь, по вине которого голова болит…

— Да, я, пожалуй, приду, — сказала Тамара и решительно подумала: «Если Спирин будет путаться с той, я стану подругой Олега. Олег этого хочет, я вижу… Да…»

— А муж тебя на занятия отпустит? Он у тебя не Отелло? — прощупывал Олег.

— Не Отелло. И вообще, я не обязана во всем ему отчитываться!

Судя по тому, какая улыбка проступила на скуластом лице Олега, ответ ему пришелся по сердцу.

Тамара смотрела Олегу вслед, подойдя к окну, где на стекле над рисованной чашей выгнулась символическая змея, похожая на Курдюмову, — смотрела прицельно и нехорошо, как на самца, с помощью которого сможет отомстить… Кому, кому отомстить-то? Спирину? Себе?… Стало гадко на душе. Гадко от всей этой пошленькой истории с прелюбодеянием мужа, с блудом семейной студентки, с собственным выслеживанием этой парочки и появившимся эскизом мести с подходящим и милым приятелем Олегом.

В конце рабочего дня Тамара устало сдернула с головы шапочку, села на стул, пригорюнилась. Сидела долго.

— Че домой не идешь? — спросила ее теть-Шура, которая мыла пол.

— Не хочу, — коротко отвечала Тамара, через силу улыбаясь. Она вертела в руках обручальное кольцо, снятое с безымянного пальца. Руки то ли пополнели, то ли отекли к вечеру — след от кольца казался глубоким, надавленным.

Глава 6

Первая любовь — не та, платоническая, эфемерная, к приятному певчему, мальчику Косте, а настоящая, с близостью, — Тамару накрыла рано, относительно рано, в десятом выпускном классе.

В школьные годы Тамара ходила в несколько кружков сельского Дома культуры: то ее захватывала живопись, и Тамара усердно рисовала голову Аполлона в кружке рисования, то она пела в многоголосом хоре, а дома пела перед зеркалом и дирижировала себе палочкой, то вертела на шесте кукол из папье-маше над ширмой в самодеятельном театре кукол.

Но однажды Тамара увидела в небольшом зеркальном фойе Дома культуры, как занимается вновь созданная студия бальников. Впервые увидела только что приехавшего на отработку руководителя Александра Анатольевича. Тамаре тут же захотелось постичь пластику танца, в порывистых па лететь по паркету в вихре латиноамериканской музыки…