Женский взгляд на кремлевскую жизнь - [41]

Кстати говоря, вечером того же дня, семья президента, гуляя часов в 11 вечера по городу, наткнулась на группу наших фотокорреспондентов, которые потом сокрушались, что оставили свои камеры в гостинице.

Ну как можно было серьезно ко всему этому относиться? Хотя один минус здесь все же был. Кто-то сознательно настраивал против меня дочь президента. Но будем считать, что это было обыкновенное недоразумение…

Вторая, гораздо более неприятная история была связана с моей будущей книгой. Надо сказать, что я с самого начала ни от кого не скрывала, что собираюсь ее издавать — я сказала об этом в своем небольшом интервью в журнале “Лица”, потом обо мне и о книге вышло две небольших заметки в журнале “Элль” и газете "Москоу Таймс”, потом приезжало телевидение Ассошиэйтед Пресс, которое пригласило меня принять участие в съемках сюжета о роли женщины в политике. Да и сама я несколько раз звонила Наине Иосифовне с просьбой о встрече, потому что хотела уточнить некоторые биографические подробности.

Наша встреча, к моему великому сожалению так и не состоялась. Наина Иосифовна все время ссылалась на занятость, потом у президента был отпуск и семьи не было в Москве, потом начались зарубежные поездки и так далее. Эта встреча была важна для меня еще и потому, что мне очень хотелось, чтобы она узнала о моей книге не из газет, а самая первая — от меня лично. Я хотела сказать, что это будет добрая книга, которую я посвящаю в том числе и президентской семье. Но моим романтическим планам не суждено было сбыться. Через какое-то время мне стала звонить Татьяна. Она звонила мне то домой, то на работу и просила найти возможность переправить(?) часть рукописи для Наины Иосифовны. Для чего — для ознакомления, но ведь это не интервью, которое полагается в некоторых случаях присылать на так называемую авторизацию. На рецензирование? Но ведь это еще не готовый продукт, или, как говорил мой издатель, товар. Кроме того, я не нуждалась в литературных критиках.

Все это, конечно, меня не радовало, хотя я и понимала, что наверное, главная причина столь пристального внимания к моей персоне — в том числе и чисто женское любопытство. Я в очень вежливой форме объясняла Тане, что рукопись еще не до конца завершена, что она в компьютере, и что для окончания работы мне все же необходима личная встреча с Наиной Иосифовной. Но Таня говорила мне: “Мама посмотрит, и потом можно будет встретиться”. Конечно, такой вариант меня не устраивал. Да и что бы подумали обо мне потом мои друзья, если бы узнали, что я отправляла рукопись своей книги на рассмотрение в “высшие инстанции”.

Через какое-то время аналогичный звонок раздался и моему неудачливому издателю, назовем его гражданином И. Сразу оговорюсь — о том, в какое издательство я приняла решение отдать рукопись, не знали даже мои домашние, не говоря уже о посторонних. Тем не менее Татьяна, видимо, навела справки и попросила гражданина И. передать ей материалы. И утверждает, что, естественно, ответил ей то же самое, что и я. Еще через пару недель мне стала звонить уже не сама Таня, а ее секретарша, которая понятия не имела, о чем идет речь, но исправно передавала мне просьбы своей начальницы. Все эти перезвоны, конечно, не прибавляли мне рабочего настроения, тем более, что и без того нервничала я очень сильно.

Во-первых, у меня было мало времени, во-вторых, я не уходила в творческий отпуск, и продолжала работать над рукописью и в рабочее время тоже. Я металась между “Независимой”, детским садом, из которого мне ежедневно надо было забирать свою дочь, магазинами, химчистками, поликлиникой, командировками, и была выжата как лимон. Иногда мне казалось, что я ненавижу свое “детище”, но день за днем продолжала работу, уже плохо соображая, зачем мне все это нужно. Это стало на какой-то момент делом принципа. Я никогда не отличалась упорством в достижении цели, но на этот раз я готова была пойти на многое. Мне хотелось поскорей сдать книжку в издательство, чтобы все, кому это интересно, наконец, прочитали ее и увидели, что в ней нет ничего скандального, и что кое-кто очень плохо разбирается в людях.'..

Но вернемся к нашей героине. Я не хочу давать Татьяне никаких личностных оценок, но мне кажется, что она достаточно сильная женщина и не без организаторских способностей. Татьяна в меру тщеславна, самолюбива, и все-таки, на мой взгляд, она не очень хорошо разбирается в людях.

Я почти ничего не знаю о ее муже Леониде Дьяченко. На мой вопрос о том, чем он занимается, Татьяна мне ответила однажды, что его работа связана с лесным бизнесом. Ее старшему сыну Борису, которому было решено дать имя деда и оставить девичью фамилию матери, исполнилось 18 лет. Сейчас он учится в Англии и стоит перед выбором — оставаться там и дальше, или возвращаться в Москву (летом 1998 года он сдал вступительные экзамены в Московский институт международных отношений — МГИМО).

Борис-младший всегда был очень привязан к матери, и не хотел никуда уезжать из Москвы, но решение о его учебе в Англии было принято в семье единогласно, тем более, что к тому времени дети многих российских чиновников уже учились за границей и члены семьи сумели убедить Бориса Николаевича в необходимости такого шага. Борис скучал, ему надоедало постоянно находиться “под крылом” охранников, он снова хотел вернуться к своим московским друзьям и подружкам.