Женский декамерон - [5]

Вот и вся история моей первой любви. А второй любви у меня не было. Смотрела я на мальчиков, своих ровесников, потом на мужчин, когда постарше стала, и ни один из них не казался мне настоящим мужчиной, когда я сравнивала их с моим Володькой. Замуж я так и не вышла, хотя были какие-то попытки… Но когда дело доходило до решения, я всегда говорила себе: «Нет, и этот не Володька, Надо еще подождать». И ничего не дождалась. Защитила докторскую и решила, что пора самой строить семью, без мужиков. Родила вот сына, Володьку, родила и буду воспитывать.

— Теперь понятно, откуда в вас такая сила и уверенность в себе, проговорила Валентина, работник Управления культуры Ленинградского горисполкома. Высокая требовательность к другим выработала в вас и высокую требовательность к себе, помогла добиться всего своими силами. А растить ребенка вам поможет государство.

— Спасибо ему большое — засмеялась Лариса. — Уж пять рублей лишних я как-нибудь сама заработаю. — Не скажи! — улыбнулась бичиха Зина. — Пять рублей это, глядь, пол-литра, а то и три «маленьких».

Начали шутя перебирать, что можно купить ребенку на пять рублей в месяц: один сапожок два кило мяса в магазине или один килограмм на рынке, кило яблок на рынке или три в магазине, четверть школьной формы или одно колесо от трехколесного детского велосипеда. Над этим «прейскурантом» не смеялась только Наташа, тоже довольно современная женщина, хотя и не столь уверенная в себе, как Лариса.

— А мне кажется, Лариса, что вся ваша сила как раз от беззащитности. Это со многими женщинами теперь случается. Не так уж мы сами стремимся быть сильными, как нас вынуждает к этому слабость мужчин. Феминизируются они со страшной силой, вот что. Муж в доме — это тот же ребенок, только прожорливей. Посплетничали немного о мужьях; а потом предложили рассказать Зине, ее была очередь.

История третья,

рассказанная бичихой Зиной, официально именуемой «гражданкой без определенного места жительства», и повествующая о том, как мужественный воин Советской Армии неожиданно воспылал нежными чувствами к молодой еще тогда Зине, увлек ее на свидание и там добился от нее полной взаимности, действуя вполне в духе традиций Советской Армии — сравните, например, ее действия в Афганистане. Затем возлюбленные расстаются по не зависящим от Зины причинам. Вскоре она узнает от своей матери, пытавшейся восстановить честь дочери через непосредственное начальство Васи или Коли (См. в тексте новеллы. — Прим. автора), что ее возлюбленный демобилизовался, то есть окончился срок его службы, и он уехал домой в неизвестном направлении

У меня, девки, первая любовь тоже военная была. Рядом с нашей деревней часть стояла стройбатовская. Солдаты в клуб ходили, за нашими девками бегали. Раз пошел меня солдат после кина провожать, затащил в кусты и трахнул. Сильный был, зараза. А я кричать постеснялась. Через неделю набралась духу, призналась маманьке. Та кинулась начальству на солдата жаловаться, а того уж и след простыл — дембиль ему подошел. Васей его звали. Или Колей?..

Не, кажись, Васей. Вот и вся любовь!

Засмеялись женщины:

— Зина! Какая же это любовь?

— Чего там «какая»! Самая в натуре и есть. Будь вон Лариска годков на десять постарше, неужто б ее Володька не трахнул? В пятнадцать лет она б по кустьям не кузнечика с ним словила, а чего покрупней! Вас, девки, видно, папы-мамы берегли пуще глаза да жареный петух в жопу не клевал, вот вы и верите сказкам про любовь.

И Зина сердито отвернулась. Ее соседка Наташа, та, что говорила о «феминизации мужчин», сказала сочувственно:

— Не сердитесь, Зина, ни на нас, ни на жизнь. Настоящая первая любовь ведь и вправду не всем выпадает. А кому выпадает, те как раз почему-то не умеют ее беречь. Иначе бы все семьи по первой любви создавались, но этого нет давным-давно, да и раньше было ли? Сейчас как раз моя очередь, и я вам расскажу историю своей первой любви, которую я предала самым глупым образом.

История четвертая,

рассказанная инженером Наташей, повествующая о такой классической первой любви, что автору неинтересно писать этот подзаголовок. Правда, в конце будет рассказано о довольно редком для юного существа коварстве, проявленном двоюродной сестрой Наташи, но коварству у нас будет посвящена особая глава, поэтому я передаю слово самой Наташе

Ко мне первая любовь пришла не слишком рано и не слишком поздно, а в самом подходящем для этого возрасте, в семнадцать лет. Девятый класс я закончила отличницей, и вот мои родители, чтобы я отдохнула перед трудным десятым классом, отправили меня на все лето в Сухуми, к нашим дальним родственникам грузинам. А чтобы было кому за мной присматривать, туда же поехала моя старшая двоюродная сестра Наденька, студентка медицинского института и тоже «вечная отличница».

Обе мы были девушки домашние, академические, что ли. Кроме учебы занимались только музыкой, да и то немного, для себя. Обе были послушными дочерьми и даже носили косы, хотя тогда уже их мало кто из ровесниц донашивал.

Первое, что мы сделали с моей Наденькой в Сухуми — отправились прямо с вокзала в парикмахерскую и косы свои остригли, сделали себе прически «под мальчика». Вырвались, что называется, на свободу! Дальше этого, правда, у нас не пошло. Ни на танцы, ни в кино мы вдвоем ходить не решались, потому что наслушались рассказов о том, как грузины похищают русских девушек. А днем на пляж нас сопровождала тетя Этери, зорко оберегавшая племянниц от пляжных знакомств. Но местные парни нас сразу же заметили. Не знаю, как сейчас, после родов, но тогда, в семнадцать лет, поверьте, я была красотка хоть куда. Да и сестренка не хуже. Когда вечерами все семейство усаживалось на балконе пить чай, и мы с Наденькой тоже, мимо нашего дома взад-вперед прогуливалась целая ватага ребят. Они бренчали на гитарах, пели песни и изредка, если за столом не было тети Этери, будто бы шутя звали нас прогуляться. Мы с Наденькой томились, скучали, но на приглашения парней даже глазом не поводили. И это очень нравилось нашей тете.