Женские слабости - [26]

К нему Америка оказалась благосклонна. К нему и его семье. Но он был венгром. Он хотел вернуться к своим корням. Ласло уже вложил столько денег в эту страну, что смог получить назад свое родовое поместье и титул, где каждая бумага была подписана и скреплена печатью.

Каталин и Лилль, мать Сони, были мертвы. Он, Андраши фон Ньюманн, остался единственным наследником. Правда, была еще и Соня… Впрочем, он не хотел причинять вреда Соне. Все, что она должна, — это отдать ему Мадонну. Он сделает ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Десять миллионов долларов на ее банковский счет? Да, именно так. Разумеется, если она не окажется настолько глупа, чтобы заупрямиться. Из бедной флористки в миллионерши за один шаг! Ее мать и отец погибли. Конечно, она пойдет на эту сделку. В конце концов, они были одной семьей. Он был графом Андраши фон Ньюманн. Этот титул не будет оспорен. Соне не должно быть позволено предъявлять претензии, что она графиня и единственная законная наследница родового поместья. У нее не должно остаться ни единого шанса. Свидетельство Каталин уничтожено. Все ссылки на него бессмысленны. Ее отец, старый граф, который остался во дворце, как и ее брат — наследник Каталин, стали жертвами войны. Что же касается матери Сони — Лилль, то она была все равно что дочь крестьянина.

Ласло в любом случае узнал бы свою кузину — стоило бросить на нее взгляд, как исчезало последнее сомнение, что она из рода Андраши фон Ньюманн.

Телефон звонил и звонил, когда Соня влетела в квартиру. Ее преследовали от самого магазина, куда она вышла за продуктами, — машина с корреспондентами от какого-то телеканала. Все это было очень похоже на то, как на охоте загоняют несчастную дичь.

— Тебе нужно сменить квартиру, — зазвучал в трубке голос Дэвида.

— Я никуда не собираюсь! — сказала она, устояв перед его грозным тоном. — Эти медиаохотники все равно достанут меня где угодно… Твои родители дома? — Фотографии Вэйнрайтов, прибывших в аэропорт, были уже на всех страницах газет. Никаких комментариев от них, конечно. Оба выглядели расстроенными.

Он вздохнул:

— Никто из них не хочет видеть тебя на похоронах, Соня.

— А что насчет тебя, Дэвид? — с нажимом спросила она. Если он скажет, что тоже не хочет ее там видеть, ей придется немедленно выкинуть его из своего сердца.

— Ты имеешь полное право быть там. — сказал он. — Проблема в том, что твое присутствие вызовет общее недовольство.

— Ах, какой ужас! — холодно усмехнулась она. — Маркус хотел бы, чтобы я проводила его. Маркус любил меня.

— Послушай, Соня, я отчаянно устал, — вздохнул Дэвид. — Хотя мне почти тридцать, но мой отец по-прежнему любит мной покомандовать. Да и моя мать тоже неплохо умеет бить в барабан.

— Поэтому ты и будешь во всем им подыгрывать?

— Хватит! Я могу выдержать удар. Просто все это… такая грязь. Ты себе представить не можешь, какой ад тебе устроят журналисты! Поэтому я и хочу, чтобы ты переехала. У меня есть квартира, где ты будешь в безопасности…

— Спасибо тебе, Дэвид! — сказала она с ледяной вежливостью. — Но я не могу принять твое предложение. Я останусь здесь. И я приду на похороны. Твои отец и мать могут ворчать сколько угодно. Я не бесхребетная тварь. И тебя я знаю достаточно — ты так же тверд и крепок, как и твои прославленные родители. Но я постараюсь держаться как можно более незаметно и не делать ничего, чтобы привлечь к себе внимание.

Невеселый смех эхом отозвался в трубке.

— Соня, пора бы знать, что тебе и делать ничего не нужно. Стоит только посмотреть на твое лицо.

— Единственное, чего я хочу, — это выразить уважение Маркусу. Если твоя семья думает, что они кого-то могут напугать, они ошибаются. Я знала действительно ужасных людей, Дэвид. Твои родители — милейшие люди по сравнению с ними.

— А ты не боишься, что пресса может навести на тебя этих ужасных людей? Они с легкостью выйдут на твой след, если им это нужно. Хотелось бы надеяться, что Маркус позаботился о тебе в своем завещании.

— Что, ты об этом еще не знаешь? — спросила она с издевкой.

— Для этого требуется время. — Жгучий жар охватил его. Несмотря на все, что случилось, ему ужасно хотелось увидеть ее. — Соня, я хочу помочь тебе. Ты понимаешь, что тебя будут нещадно преследовать все эти дни?

Боль пронзила ее правый висок. Похоже, надвигалась ужасная мигрень.

— Наверное, это моя судьба, Дэвид. Быть преследуемой. А теперь мы должны попрощаться. Я знаю, ты хотел только добра, но в данном случае я отказываюсь подчиняться. Я буду на похоронах Маркуса.

Глава 7

Соня надеялась, что толпа будет достаточно большой, и это даст ей шанс проскользнуть в церковь незамеченной. Она постаралась придать своей внешности как можно более скромный вид, убрав под черную шляпу с широкими полями свои длинные светлые волосы. К несчастью, результат оказался прямо противоположным. Черное платье и подходящие к нему аксессуары у нее были. Проблемой было то, что черный цвет очень ей шел. Он оттенял цвет ее кожи. Волосы были не видны, но кожу скрыть было невозможно.

Она проплакала несколько ночей. И сейчас чувствовала, как к ее глазам подступают слезы. Нет, ей нужно сохранять самообладание. Молодая женщина в слезах привлекла бы к себе только ненужное внимание. Впрочем, плакальщиц там было достаточно. В своем роде это чем-то напоминало костюмированное шоу. Среди высокопоставленных лиц присутствовали мэр города и представитель премьер-министра, которого сейчас не было в стране. Маркус Вэйнрайт был уважаемым человеком, членом одной из самых богатых и влиятельный семей.