Женщины у берега Рейна - [46]
Карл фон Крейль. Нет. Мой инструмент – топор. Зловещий гость пошел дальше меня. Наверное, он досконально изучил конструкцию рояля. В его действиях почти нет стихийности. Он все планирует, действует сознательно, чувствуется работа холодного ума.
Кренгель. Вы восхищаетесь им?
Карл фон Крейль. Нет, лишь пытаюсь представить, чем он руководствуется.
Кренгель. Он разбирает рояли только у крупных банкиров? Вы на это намекаете?
Карл фон Крейль. Да. Здесь должна быть какая-то пока еще не обнаруженная взаимосвязь, о которой ваша дочь, вероятно, догадалась. Вот я ведь не крупный банкир. Взаимосвязь между музыкой, роялями и деньгами, если определять деньги как метафизическую материю, вновь превратившуюся в то, из чего она была сотворена: в слезы, труд, пот, кровь (задумчиво), – это тоже должно найти отражение в вашем спектакле. И даже помогло бы прояснить мотивы поведения вашей дочери.
Кренгель. Могу ли я рассчитывать, что вы возьмете на себя, скажем, режиссуру?
Карл фон Крейль. Согласен.
Кренгель. Пойдемте выпьем еще по одной. (Приглушенно.) А здесь пошловато, вы согласны? Слишком много икры, шампанского и голых бюстов.
Продолжая разговаривать, оба с бокалами в руках уходят вправо. Вперед выступают разгоряченные Блаукремер и Хальберкамм.
Блаукремер (возбужденно). Я его не приглашал. Губка явился неожиданно. Как нам поступить с ним?
Хальберкамм. Принять его исключительно вежливо, он важнее посла, важнее министра иностранных дел; он сумеет помочь нам найти Бингерле и выручить графа Эрле цу Вербена. Кроме того, не забывай, что без него нам не получить акции «Хивен-Хинта».
Блаукремер. Знаю, Меня беспокоит другое – найти бабу ему по вкусу. Всякий раз ему вынь да положь порядочную женщину. Не шлюху, не стационарную, не выездную, не -фотомодель, а обязательно замужнюю, порядочную и к тому же красивую!
Хальберкамм. Очевидно, он не понимает, что как только окажутся с ним наедине, они перестают быть порядочными.
Блаукремер. Напротив, очень хорошо понимает, в этом и состоит его цель. Превратить их в непорядочных – именно этого он хочет. Должно быть, у него горький опыт с порядочными женщинами. Так что теперь обязательно подавай ему хорошенькую, да не моложе тридцати пяти. Зрелую и притом порядочную. Прошлый раз мы пытались провести его, подсунув ему профессионалку. Боже ты мой, как же он взбесился!
Хальберкамм. Что бы ему самому потрудиться. Должен же он понять, что мы не можем делать за него такие дела.
Блаукремер. Он увивается сейчас вокруг Евы, ну той, которая с Гробшем. Она как раз в его вкусе: изящная, под сорок, порядочная, хотя не прочь пококетничать. А если он узнает, что она к тому же графиня, то совсем спятит – начнет к ней приставать, и скандала не оберешься. Только этого нам сейчас не хватало.
Хальберкамм. Она ему влепит затрещину, а когда он узнает, что у нее было что-то с кубинцем, начнется такое… Жаль, что малышку Блёмер ему уже не предложишь, она с ним спала, а стало быть, непорядочная. Другое дело – твоя Труда, она ведь по-настоящему красивая, а как супруга министра, само собой, порядочная (ухмыляется) и, наверное, предпочтительней для него, чем жена левоконсервативного политика.
Блаукремер (зло). Я бы тебе сейчас врезал, да не могу на глазах у всех. I Хальберкамм. Надо отвлечь Губку от этой графини! Иначе она устроит скандал. Лучше подсунь ему Труду, пригласи переночевать в ваших гостевых апартаментах, не то он посягнет и на официанток, одна из них, кстати, в высшей степени порядочная. В отношении другой я не так уверен: она была, как говорят, последней спутницей жизни Плуканского.
Уходят. Появляются Губка и Труда Блаукремер.
Труда Блаукремер. Надеюсь, вы не обидитесь, если я назову вас льстецом, но обаятельным льстецом.
Губка (не без обаяния). Прелесть немецких женщин, сударыня, вечно недооценивают, вечно. Испанки, знаете ли, жеманны, но алчны, англичанки могут быть восхитительны, хотя никогда не определишь, где у них грань между врожденным благородством и внезапной вульгарностью. Обаяние француженок, пусть даже естественное, кажется заученным. Вы, сударыня, немка, а я, к сожалению, поздно открыл немецкую женщину послевоенной поры, ее ум, элегантность и, простите, ее освобожденную республикой чувственность. Новая Германия породила новую немецкую женщину – кто бы это мог предположить? Надеюсь, вашему супругу предстоят частые заграничные поездки, и это подарит мне радость чаще наслаждаться вашим обществом. Ваша свободная и откровенная манера поможет его политике и укрепит его положение.
Труда Блаукремер. Значит, вы останетесь у нас погостить на несколько дней. Так что, надеюсь, у меня будет случай выслушать ваши суждения о нашем антиквариате.
Губка. Все вещи, по-моему, подлинные, но вот их композиция и размещение не всегда на высоте. К счастью, вы, сударыня, не относитесь к антиквариату.
Труда Блаукремер (уходя, улыбаясь). Ну, вы бы поразились, узнав, что я за антикварный экземпляр.
Губка. Если требуется компетентная экспертиза, то учтите, что я – специалист, и серьезный.
Глава 9
Сцена пустеет. На переднем плане остаются: Катарина Рихтер (она стоит), рядом с ней Карл фон Крейль, слева от нее Тухелер. Оба сидят на траве, Лора подает им кофе. Катарина выгребает деньги из кармана передника, пересчитывает вас и прячет в большую сумку, которая висит у нее через плечо. Снимает передник, бросает на землю.
Послевоенная Германия, приходящая в себя после поражения во второй мировой войне. Еще жива память о временах, когда один доносил на другого, когда во имя победы шли на разрушение и смерть. В годы войны сын был военным сапером, при отступлении он взорвал монастырь, построенный его отцом-архитектором. Сейчас уже его сын занимается востановлением разрушенного.Казалось бы простая история от Генриха Белля, вписанная в привычный ему пейзаж Германии середины прошлого века. Но за простой историей возникают человеческие жизни, в которых дети ревнуют достижениям отцов, причины происходящего оказываются в прошлом, а палач и жертва заказывают пиво в станционном буфете.
Бёлль был убежден, что ответственность за преступления нацизма и за военную катастрофу, постигшую страну, лежит не только нз тех, кого судили в Нюрнберге, но и на миллионах немцев, которые шли за нацистами или им повиновались. Именно этот мотив коллективной вины и ответственности определяет структуру романа «Где ты был, Адам?». В нем нет композиционной стройности, слаженности, которой отмечены лучшие крупные вещи Бёлля,– туг скорее серия разрозненных военных сцен. Но в сюжетной разбросанности романа есть и свой смысл, возможно, и свой умысел.
В романе "Групповой портрет с дамой" Г. Белль верен себе: главная героиня его романа – человек, внутренне протестующий, осознающий свой неприменимый разлад с окружающей действительностью военной и послевоенной Западной Германии. И хотя вся жизнь Лени, и в первую очередь любовь ее и Бориса Котловского – русского военнопленного, – вызов окружающим, героиня далека от сознательного социального протеста, от последовательной борьбы.
«Глазами клоуна» — один из самых известных романов Генриха Бёлля. Грустная и светлая книга — история одаренного, тонко чувствующего человека, который волею судеб оказался в одиночестве и заново пытается переосмыслить свою жизнь.Впервые на русском языке роман в классическом переводе Л. Б. Черной печатается без сокращений.
Одно из самых сильных, художественно завершенных произведений Бёлля – роман «Дом без хозяина» – строится на основе антитезы богатства и бедности. Главные герои здесь – дети. Дружба двух школьников, родившихся на исходе войны, растущих без отцов, помогает романисту необычайно рельефно представить социальные контрасты. Обоих мальчиков Бёлль наделяет чуткой душой, рано пробудившимся сознанием. Один из них, Генрих Брилах, познает унижения бедности на личном опыте, стыдится и страдает за мать, которая слывет «безнравственной».
Генрих Бёлль (1917–1985) — знаменитый немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии (1972).Первое издание в России одиннадцати ранних произведений всемирно известного немецкого писателя. В этот сборник вошли его ранние рассказы, которые прежде не издавались на русском языке. Автор рассказывает о бессмысленности войны, жизненных тяготах и душевном надломе людей, вернувшихся с фронта.Бёлль никуда не зовет, ничего не проповедует. Он только спрашивает, только ищет. Но именно в том, как он ищет и спрашивает, постоянный источник его творческого обаяния (Лев Копелев).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881 - 1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В десятый том Собрания сочинений вошли стихотворения С. Цвейга, исторические миниатюры из цикла «Звездные часы человечества», ранее не публиковавшиеся на русском языке, статьи, очерки, эссе и роман «Кристина Хофленер».
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (18811942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В четвертый том вошли три очерка о великих эпических прозаиках Бальзаке, Диккенсе, Достоевском под названием «Три мастера» и критико-биографическое исследование «Бальзак».
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В второй том вошли новеллы под названием «Незримая коллекция», легенды, исторические миниатюры «Роковые мгновения» и «Звездные часы человечества».
„А. В. Амфитеатров ярко талантлив, много на своем веку видел и между прочими достоинствами обладает одним превосходным и редким, как белый ворон среди черных, достоинством— великолепным русским языком, богатым, сочным, своеобычным, но в то же время без выверток и щегольства… Это настоящий писатель, отмеченный при рождении поцелуем Аполлона в уста". „Русское Слово" 20. XI. 1910. А. А. ИЗМАЙЛОВ. «Он и романист, и публицист, и историк, и драматург, и лингвист, и этнограф, и историк искусства и литературы, нашей и мировой, — он энциклопедист-писатель, он русский писатель широкого размаха, большой писатель, неуёмный русский талант — характер, тратящийся порой без меры». И.С.ШМЕЛЁВ От составителя Произведения "Виктория Павловна" и "Дочь Виктории Павловны" упоминаются во всех библиографиях и биографиях А.В.Амфитеатрова, но после 1917 г.