Женщины-масонки - [9]

– Невозможен? Но почему же?

– Потому что Иреней не любит Амелию.

– Откуда вы знаете?

– Я заметила тысячу мелочей, тысячу оттенков, и благодаря этому мне было бы трудно ошибиться.

– Подумайте о том, сколько лет моей дочери,– возразила графиня,– и вы не удивитесь, что Иреней относится к ней равнодушно. Ведь она так молода!

– Пусть так,– отвечала маркиза.– Ну, а если сердце господина де Тремеле занято?

– Занято…

– Или, вернее сказать, всецело покорено. Что вы на это скажете?

– Я хочу выдать дочь замуж через два года. У Иренея будет время вернуться на путь истинный. Двух лет вполне достаточно, чтобы покончить с какой-то интрижкой.

– С интрижкой – да. Но с любовью, со страстью…

– Как?!

– Знаете ли вы,– продолжала маркиза де Пресиньи с удивившей сестру горячностью,– знаете ли вы, почему господин де Тремеле приехал в Тет после того, как месяц назад он извинился, что не может сопровождать нас сюда?

– Полагаю, он хотел убедить нас, что его извинения чистосердечны и что у него были серьезные причины. Разве не так?

– Нет, не так. Как раз наоборот: ничто не могло бы быть для него более неприятным, чем наше появление в Тете.

– Но почему же?

– Потому, что он приехал сюда, чтобы встретиться с женщиной, которую он поджидает здесь уже целую неделю.

– С женщиной! – повторила графиня д'Энгранд, изумление которой возрастало с каждым словом маркизы.

– Да, с женщиной – с той самой, за которой он следовал и в Лондон, и в Брюссель.

– Как?! За этой певицей? За этой Мари или Марианной?

– А вы и не догадывались?

Графиня д'Энгранд промолчала.

Она посмотрела прямо в глаза маркизе.

– Но откуда же вам так хорошо известны поступки господина де Тремеле?– спросила она.

По губам маркизы де Пресиньи скользнула легкая улыбка, присущая ей одной.

– Какая вам разница? – сказала она.– Главное то, что мои сведения абсолютно верны.

– Это тайна?

– Быть может; но нимало не упрекайте меня за это, ибо речь идет о счастье вашей дочери.

– У вас все не как у людей, сестра; и благодаря вашей мании скрывать малейшие ваши поступки, люди могли бы поверить тому, что сейчас говорил господин де Тремеле.

– И что же он сейчас говорил?

– Неужели вы не помните?

– Господи! Конечно, не помню,– отвечала маркиза.

– Он говорил о некоей тайной власти, о женской полиции, организованной так же, как и полиция мужская.

– Что ж, не так уж плохо придумано!

– Во всяком случае, я признательна вам за предупреждение,– продолжала графиня д'Энгранд,– но позвольте мне не разделять ваших опасений, которые я нахожу преждевременными, до тех пор, пока я не получу новых сведений.

– Пусть так, сестра; подождите их.

Послышались легкие шаги Амелии.

Она появилась в гостиной, одетая для морской прогулки, другими словами, в голубом пеньюаре, под которым угадывался узкий темный костюм, изобретенный для плавания. Нужно было быть такой хорошенькой, как Амелия, чтобы и остаться таковой в этом нелепом одеянии. Кроме этого, лицо ее почти совершенно скрывалось в тени огромной соломенной шляпы – такие шляпы изготовляют на фабриках в Панаме; из-за этого великолепного изделия ценой в две тысячи франков лишился зрения рабочий, который ее сплетал.

– Лодка ждет нас, матушка,– сказала Амелия.

III ОТВАЖНЫЕ ПОСТУПКИ ЗАСТЕНЧИВОГО ЧЕЛОВЕКА

Иреней де Тремеле отправился по дороге, которая вела в Тет. Он шагал довольно быстро не потому, что куда-то спешил, а потому, что насмешки и намеки маркизы де Пресиньи попали прямо в цель. Именно для того, чтобы встретить некую женщину, он забрался в гасконские ланды, которые, как мы уже говорили, в ту пору не были обозначены ни в каких ныне известных маршрутах.

Гостиница, в которой он жил уже целую неделю, ничем не отличалась от других приморских гостиниц. Здесь были все те же тихие английские обычаи, перекочевавшие во Францию. Это заведение, украшенное в высшей степени честолюбивой вывеской: «Гостиница для всего мира и для иностранцев» (как вам нравится это «и для иностранцев»?), принадлежало некоему господину Юо, в котором в пригородах Парижа едва ли разглядели бы качества, необходимые для трактирщика.

Сегодня, когда Тет-де-Бюш получил всеобщее признание, тут возникло немалое количество меблированных комнат и ресторанов, но в то время, о котором идет речь, гостиница господина Юо, хоть и была гостиницей средней руки, являлась единственным местом, где можно было прилично устроиться.

«Гостиница для всего мира и для иностранцев» стояла на берегу, где утром и вечером лодки поджидали желающих прокатиться.

Но желающих было не так уж много, и, как и в предыдущие годы, сезон обещал пройти среди единодушного безразличия туристов.

Однако сегодня, когда Иреней подошел к гостинице, ему показалось, что на лице господина Юо, горделиво стоявшего на пороге, он видит зримые следы удовлетворения.

Когда господин Юо, в свою очередь, увидел Иренея, он выразил еще большее удовольствие: он потер руки, шумно вздохнул несколько раз и радостно подпрыгнул.

Иреней ускорил шаги.

– Что случилось? – спросил он, подойдя к хозяину гостиницы.

– Случилось то, господин де Тремеле, что вы видите перед собой человека, который наконец-то сможет ответить на вопрос, который вы задаете ему ежедневно.