Женщины-масонки - [31]
Иреней машинально пошел на звук голосов.
Этот флигель, ярко освещенный, временно превратился в игорный зал.
Но сейчас столы, приготовленные для экарте и бульота [21], мало-помалу пустели; шумная беседа заменила волнения за зеленым сукном.
В окна, оставшиеся открытыми из-за жары, Иреней увидел человек двадцать, окружавших Филиппа Бейля, остроумные выпады которого поддерживали их веселое настроение.
Иренею было любопытно узнать о предмете беседы, и, спрятавшись за какими-то кустами, он насторожил слух.
Филипп Бейль говорил о женщинах.
– Они – источник всякого зла и всякого беспорядка,– рассуждал он.– Я не знаю за ними ни одной добродетели, ни одного достоинства…
Присутствующие начали было возражать ему.
– Да,– продолжал Филипп Бейль,– ни единой добродетели. И цивилизованные женщины нисколько не лучше дикарок: если на Таити они сходят с ума по мореплавателям, то при французском дворе для них существует множество разных Мазарини. Награда за добродетель? Господин де Монтион[22]? Вы не хуже меня знаете, что это такое: это апофеоз старых служанок, которые в течение пятидесяти лет ежевечерне сооружают строгие прически, все та же добродетель в хлопчатобумажных чепцах!
– Ну, а девушки, получающие награду за добродетель?– осмелился возразить кто-то.
– Ах, девушки, получающие награду за добродетель? А где это? В Нантере? Ба! Да это Евы в краю, где не растут яблоки.
– Но история богата примерами женской добродетели!– торжественно произнес какой-то человек, золотые очки которого сверкали, как театральная люстра.
– Да, я знаю. Когда говорят о женской добродетели, обыкновенно называют Лукрецию[23]. Агнеса из «Урока женам»[24], в свою очередь, дала свое имя невинным девицам. Согласитесь, что эти два примера выглядят как две мистификации. А еще кто?
Господин в ослепительно сияющих очках порылся в памяти, но память не пришла к нему на помощь.
– Послушайте,– продолжал Филипп,– встречаются иной раз и здравомыслящие люди; здравомыслящий человек обыкновенно довольствуется известным изречением: «Жена Цезаря должна быть выше подозрений». После этого он умывает руки и спит спокойно. Что ж, в добрый час! Такой человек прекрасно понимает дело: одной фразой он и определил его, и решил.
– Бог с ними, с этими добродетелями,– приятным голосом заговорил какой-то мужчина средних лет,– здесь я недалек от вашего скептицизма, сударь. Но ведь вы отказываете женщинам и в других достоинствах, отказываете решительно во всех, если я правильно вас понял, и вот здесь-то, как мне кажется, вам будет труднее найти единомышленников.
Каким восхитительным, каким мелодичным голосом отстаивал свою мысль этот господин!
– Почему же?– спросил Филипп.– И какими, собственно, достоинствами вам угодно их одарить?
– Ну… Они чувствительны, они нежны!…
– Нервны, и ничего больше. Они точно так же будут проливать слезы о своем спаниеле, как и о своем возлюбленном. Это – пристрастие, а не подлинная страсть. Поверьте мне: именно в гамме чувств больше, чем в какой-либо другой области, проявляется их абсолютная, их величайшая неполноценность. Ни малейшего представления о чести: ведь не кто иной, как женщина, помешает своему оскорбленному любовнику сразиться на дуэли. Ни малейшего великодушия: не кто иной, как женщина, заставит Латюда тридцать лет гнить в тюрьмах[25]. Никакой поэзии: перечитайте «Лавку древностей» и спросите себя, почему женщина полюбила уродливого карлика, а не какого-нибудь умного и красивого мужчину. Женская любовь! Полноте! Прежде всего она непродолжительна; если же она продолжительна, то это уж не любовь – это привычка, расчет или же тщеславие.
– Ну, хорошо… а возвышенная материнская любовь?
– Любовь пеликана к своим птенцам не менее возвышенна,– отвечал Филипп.
– А что вы скажете о легенде, в которой мать защитила детей от льва?
– Скажу, что самая благородная роль принадлежит здесь льву, пощадившему и мать, и детей.
Собеседник Филиппа не желал сдаваться; он привел еще один пример.
– Ваша ирония,– заявил он,– не может зачеркнуть преданность римлянки, кормившей своего отца[26].
– Вы правы; но я противопоставлю ей женщину, которая во время осады Парижа изжарила и съела своего ребенка.
Так как никто на это не возразил, Филипп Бейль продолжал свою речь:
– Все это я говорил о женском сердце. Стоит ли говорить о женском уме? Право, не стоит! Говоря об уме, мы упоминаем имена Ришелье, Бомарше, Вольтера; все прочие имена бледнеют рядом с этими именами… Женские способности? То, что сегодня делают женщины, завтра будет делать промышленность. Женская веселость? Да где вы видели веселую женщину? Веселых женщин вообще не существует. Женщина или шумна, или болтлива, или язвительна; веселой она не бывает.
Слушатели знаками выразили согласие.
– Большинство женщин умирает, достигнув критического возраста,– это подтверждается статистикой. И не кажется ли вам, что, если некоторые из них минуют этот возраст, судьбе угодно бывает доказать их очевидную бесполезность? В самом деле: какую печальную роль играют в обществе старые женщины! Это или сиделки, или болтуньи, или огородные пугала. Бабушка может заслужить любовь своих внуков лишь при условии, что карманы ее будут набиты пирожками; но ее допотопные взгляды на жизнь, равно как ее платья и чепчики, совершенно невыносимы.
XVII век, колонии Нового Света на берегах Карибского моря. Бывший британский офицер Эдвард Дойли, потеряв должность и смысл жизни, волей судьбы оказывается на борту корабля, принадлежащего пиратской команде. Ему предстоит пройти множество испытаний и встретить новую любовь, прежде чем перед ним встанет выбор: продолжить службу английской короне или навсегда присоединиться к пиратскому братству…
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.