Женщины-легенды - [68]

Но неожиданно посыпались письма из Рима от Тиберия. Тот напоминал Германику о своих девяти германских походах, о том, что своих успехов он добивался не только силой, но и хитроумными политическими интригами, сея раздор между племенами варваров. Воздавая должное успехам удачливого полководца, Тиберий, тем не менее, уговаривал Германика возвратиться в Рим и во второй раз стать консулом. Зная о прекрасных отношениях Германика со своим сыном Друзом Младшим, который еще не сумел добиться громких воинских побед, Тиберий просил командующего германскими легионами предоставить тому возможность покрыть себя славою. Германик просил дать ему еще год для завершения войны с варварами, но император был неумолим, и скрепя сердце победитель германцев вынужден был возвратиться в Рим.

В мае 17 года восторженный Рим наблюдал за триумфом Германика. Триумф был поистине великолепным — множество пленных, добычи. Особое внимание зрителей привлекала роскошно украшенная колесница, запряженная четверкой белых коней, на которой находился сам триумфатор. Тут же везли и его пятерых детей, что особенно умиляло римлян. Сердце Агриппины было наполнено счастьем: «Вот он, миг триумфа! Это ее Германиком восторгаются жители великого Рима!»

Но триумф закончился, и Германик, как и полагалось, снял с себя временный титул императора, присвоенный за победы, а его семья оказалась в самом центре хитроумных интриг, которые плелись в окружении носителя верховной власти. Неожиданно для Германика Тиберий, который раньше в своих письмах уговаривал его вернуться в Рим и именно здесь исполнять обязанности консула, выступил в сенате с пространной речью, где, обрисовав трудную ситуацию на востоке империи, заявил, что лишь Германик может навести там порядок. Постановлением сената победитель германцев был назначен правителем всех заморских провинций. Казалось, это было весьма почетное назначение. Но в его основе лежало желание Тиберия удалить как можно дальше Германика от Рима. Агриппина и Германик чувствовали, как густая сеть интриг опутывала их. Мать Тиберия постоянно преследовала Агриппину упреками и распускала о ней сплетни. Та еле сдерживалась, чтобы не ответить колкостью, понимая, что этим может навредить своему мужу. Но в дело вступала вторая Ливия — жена Друза Младшего, которой не давало покоя более знатное, чем у ее мужа, происхождение Германика. Агриппина не всегда могла скрыть свое раздражение. Женское соперничество усугублялось тем, что в Риме, где женщины высшего света отнюдь не отличались добродетелью и целомудрием, Агриппина была ярким исключением. Преданная мужу, ласковая и заботливая мать, она стала для римлян поистине воплощением добродетелей предков. Не зря ее называли украшением родины.

Двор Тиберия разделился — приближенные принцепса пытались столкнуть между собой двух наиболее вероятных наследников подходившего к 60-летнему рубежу Тиберия — Германика и Друза Младшего. Но интриги не испортили их добрых отношений. Это было продемонстрировано накануне отъезда Германика, когда он и Друз при выборах на одну из важных должностей смогли убедить сенат поступиться буквой закона и избрать их кандидата. Действовали они при этом в полном согласии.

Между тем Тиберий назначил наместником Сирии, одной из важнейших восточных провинций Рима, Гнея Пизона, отстранив от этой должности Кретика Силана, дочь которого была помолвлена со старшим из сыновей Германика. Гней Пизон слыл человеком гордым и заносчивым, он и его богатая супруга Планцина особенно кичились своей знатностью, не упуская случая всякий раз подчеркнуть превосходство своего рода над родом Тиберия. Ливия, вдова Августа, использовала эти наклонности Планцины, натравливая ее на жену Германика. Впрочем, поговаривали, что новое назначение Гнея Пизона было предпринято Тиберием не только, чтобы досадить Герма нику…

Германику и Агриппине предстоял нелегкий путь в восточные провинции. Ситуация там сложилась действительно тяжелая. Неспокойно было в Каппадокии, царь которой, Архелай, прибыв по приглашению Тиберия в Рим, умер при весьма загадочных обстоятельствах. Почти одновременно скончались правители Коммагены и Киликии, в которых тотчас же разгорелась борьба между сторонниками и противниками подчинения Риму. Неспокойно было и на границах с Парфией и Арменией. После убийства заговорщиками в Парфии тамошнего царя Орода III часть парфянской знати испросила у Августа разрешения отправить к ним бывшего заложником в Риме Вонона. Август дал согласие, считая воспитанного в римском духе Вонона своим ставленником. Но это понимала и оппозиционная Риму группировка парфянской знати. Они провозгласили царем Артабана; в междоусобной борьбе тот взял верх, Во нон же бежал в Армению и стал ее царем. Но парфяне стали угрожать ему войной, их поддержали армянские князья. Римляне, опасаясь войны с сильным восточным соседом, отказали Вонону в поддержке, и тот укрылся в Сирии. Все это сложное хитросплетение предстояло теперь распутывать Германику. А тут еще население Сирии и Иудеи, страдая от непомерных налогов, стало требовать их снижения; кое-где уже вспыхивали волнения. Провинцию Азия постигла ужасная катастрофа — страшной силы разрушительное землетрясение. Даже выбегавшие из разваливающихся домов люди не могли найти спасения на равнинных местах: земля под ними трескалась, и из глубоких щелей вырывался подземный огонь…