Женщины-легенды - [104]

Феодора активно вмешивалась во внешнюю политику. Она вела, подчас без ведома императора, дипломатическую переписку, принимала иностранных послов, щедро одаривая их подарками. Послы знали об огромной власти Феодоры, поэтому, чтобы приобрести ее благосклонность, спешили в первую очередь по прибытии в Константинополь явиться к ней на поклон. Даже государи других стран, чтобы добиться расположения императрицы, льстили ее тщеславию и необузданной любви к власти.

В политике Феодора вела свою линию, нередко расходясь с Юстинианом. Император свои взоры обращал на Запад, мечтая о восстановлении Римской империи. Феодора же, более тонкая и проницательная, понимающая потребности государства и более ясно оценивающая действительность, была убеждена, что мощь империи — в Египте, Сирии и Азии. Отсюда и ее расхождения с Юстинианом в религиозной политике. Обладая большим политическим чутьем, она понимала ту важную роль, которую играли религиозные вопросы, чувствовала опасность религиозных раздоров, в которых восточные народы проявляли свои сепаратистские стремления. Феодора старалась положить конец религиозной распре, сгладить уступками политические разногласия и таким образом вернуть отпавшие провинции Сирии и Египта. Этим путем она думала создать более компактное, более однородное и сильное государство, которое могло бы успешно сопротивляться арабскому вторжению.

Попытки Феодоры воздействовать на политику императора именно в этом направлении свидетельствовали о ее умении здраво оценивать события и ясно предвидеть будущее.

В религиозных вопросах особенно ярко проявились сила воли и степень влияния Феодоры. Она делала огромные пожертвования церкви, больницам, приютам, епископам, монахам. Правда, церковь, которую императрица так обогатила, отнеслась к ней крайне строго, нанеся ей множество обид еще при жизни. Вот один наглядный случай. Около 529 года в Константинополь прибыл палестинский пустынник св. Савва, который стяжал славу святости благодаря своей подвижнической жизни. Феодора и Юстиниан проявили большое внимание к его приему. Но однажды, когда императрица принимала его отдельно, она попросила его помолиться богу о даровании ей детей. Св. Савва наотрез отказал. «Эта женщина, — грубо заявил он, — могла бы родить лишь врагов церкви».

Да, у церковников были основания говорить так. Несмотря на свое благочестие, Феодора была заподозрена в ереси. Она исповедовала учение монофиситов, более того, оказывала им покровительство. Поэтому монофи-ситы не случайно восхваляли Феодору, провозглашая ее «императрицей, любящей Бога, императрицей, любящей Христа, правоверной императрицей». Своих единомышленников Феодора возводила на патриаршие престолы Востока: Севера в Антиохии, Тимофея в Александрии, Анфима в Константинополе. Когда же начались жестокие преследования монофиситов, она давала им убежище во дворце. Гонимые монахи «находили в Феодоре свою заступницу против немилости царя». Она приютила патриарха Анфима после его низложения. Кроме двух преданных императрице слуг, приставленных к нему, в течение десяти лет никто не знал о его местонахождении. Феодора взяла под свое покровительство и патриарха Александрийского Феодосия.

Церковь не могла простить Феодоре ни ее грубого вмешательства в дела папского престола, ни той жестокости и злопамятства, которые она нередко проявляла по отношению к некоторым духовным лицам, в чем-либо провинившимся перед ней, ни ее верности монофиси-там. Современные ей церковные историки предавали ее имя проклятию, а позднейшие — позору.

В решающие и трудные минуты Феодора проявляла большое мужество и неукротимую энергию. Особенно ярко эти черты проявились в роковой день 18 января 532 года. Но прежде немного о событиях, предшествовавших этому дню.

11 января в Константинополе вспыхнуло восстание «Ника» («Побеждай»). Город стал театром страшных сцен насилия и грабежа, начались пожары, в результате которых были уничтожены храмы, дворцы, роскошные дома горожан. Восставшие, по сути дела, стали хозяевами положения. Несмотря на то что Юстиниан пошел на уступки, собравшаяся в цирке толпа не желала его покидать. Более того, восставшие провозгласили Ипатия, одного из потомков византийских императоров, своим императором.

Правительство Юстиниана совершенно растерялось. Павший духом император понимал, что дворец плохо укреплен, войск мало, придворная гвардия ненадежна. Единственной защитой могли быть только дружины Велисария и отряд под руководством варвара Мунда. Однако верных императору воинов было мало, и они не могли не только подавить восстание, но и защитить жизнь императора. Юстиниан находился в отчаянном положении, не зная, где искать спасения, тем более что среди восставших стал обсуждаться вопрос о том, как его удобней захватить.

В этой обстановке растерянности и паники в Большом дворце происходило совещание сторонников императора, на котором решался вопрос: «Как лучше поступить — остаться здесь (в Константинополе) или обратиться в бегство на кораблях?» Много говорилось в пользу того и другого мнения. Но все же большинство советников считали положение безнадежным и предлагали бежать, пока еще дворец не окружен мятежниками. Страх убил в Юстиниане былую смелость. Он решил искать спасения в бегстве, а это означало спасти свою жизнь, но навсегда потерять трон.