Женщины Цезаря - [51]

Прошли месяцы, прежде чем Сервилия смогла сосредоточиться на чем-то, кроме предательства Цезаря, который женился на этой молодой и восхитительно красивой дурочке. И теперь размышления о судьбе золота Толозы вошли в совершенно другое русло, незатемненное эмоциями, вызванными Цезарем.

Она выглянула в открытое окно и увидела Синона, который беспечно прохаживался по колоннаде в дальней стороне сада перистиля. Сервилия любила этого раба — естественно, не плотской любовью. Он принадлежал ее мужу, но вскоре после их свадьбы она нежно попросила Силана отдать Синона ей. Получив согласие, она позвала Синона и сообщила тому об изменении его статуса. Она ожидала увидеть на его лице выражение ужаса… или еще что-то. Это «еще что-то» она и увидела и с тех пор полюбила Синона. Потому что он воспринял новость с радостью.

— Необходимо иметь человека, чтобы узнать его, — нагло заметил он.

— Если это так, Синон, то запомни: я — твоя хозяйка, и я имею тебя.

— Понимаю, — ухмыльнулся он. — Это даже хорошо. Пока моим хозяином оставался Децим Юний, я всегда чувствовал искушение зайти слишком далеко, а это означало бы мою гибель. Но, зная, что моя хозяйка — ты, я всегда буду помнить о том, что должен следить за собой. Очень хорошо, очень хорошо! Помни, госпожа, ты можешь мне приказывать.

И время от времени она приказывала ему. С детства она знала, что Катон не боится абсолютно ничего, кроме больших волосатых пауков, которые доводят его до такой паники, что он теряет дар речи. Поэтому Синону нередко разрешали покидать Рим в поисках больших волосатых пауков. Ему очень хорошо платили, когда удавалось подкинуть их в дом Катона — в его постель, на ложе, в ящики стола. И ни разу раба Сервилии не застукали за этим занятием.

Родная сестра Катона, Порция, которая вышла замуж за Луция Домиция Агенобарба, до ужаса боялась жирных жуков. И Синон ловил жирных жуков и подбрасывал их в тот дом. А иногда Сервилия приказывала ему подбрасывать в эти дома тысячи червей, блох, мух или сверчков — вместе с анонимными записками, содержащими проклятия червей или проклятия блох. Пока Цезарь не вошел в жизнь Сервилии, это забавляло ее. Но с тех пор как у нее появился Цезарь, подобные проказы потеряли для нее интерес, и Синон был предоставлен самому себе. Тяжелым трудом он не занимался, разве что добывал насекомых-паразитов, поскольку находился под защитой госпожи Сервилии.

— Синон! — позвала она.

Он остановился, обернулся и рысцой побежал по колоннаде. Вот он обогнул угол и приблизился к окну ее гостиной. Симпатичный человек. Обладает определенной грацией и слегка небрежной манерой поведения. Он нравился тем, кто не знал его хорошо. Силан, например, продолжал высоко ценить его. И Брут — тоже. Худощавый, смуглая кожа, светло-карие глаза, светло-каштановые волосы. Остроконечные уши, острый подбородок, длинные, тонкие пальцы. Неудивительно, что многие слуги при виде этого раба делали охранительные знаки, чтобы оградиться от злого духа. В Синоне было что-то от сатира.

— Госпожа? — произнес он.

— Затвори дверь, Синон, потом закрой ставни.

— Одну минуту, хозяйка! — подчинился он.

— Сядь.

Он сел, устремив на нее взгляд, нахальный и выжидающий. Пауки? Тараканы? Может быть, она дойдет наконец до змей?

— Как тебе понравится быть свободным, Синон, да еще с кошельком, полным золота? — спросила она.

Такого он не ожидал. На какой-то момент сатир исчез и показался другой квази-человек, еще менее привлекательный, чем сатир, — существо из детского ночного кошмара. Потом и оно исчезло. Синон просто смотрел на Сервилию настороженным взглядом, с интересом.

— Мне бы это очень понравилось, госпожа.

— Ты имеешь представление о том, что я могу попросить тебя сделать за подобную награду?

— По меньшей мере, убить кого-нибудь, — без промедления ответил он.

— Именно так, — подтвердила Сервилия. — Поддашься соблазну?

Синон пожал плечами.

— Кто бы не поддался в моем положении?

— Чтобы убить, надо иметь смелость.

— Знаю. Но у меня она есть.

— Ты — грек, а все греки лишены чести. Я хочу сказать, что греков легко перекупить.

— Меня нельзя перекупить, госпожа, если все, что я должен сделать, — это убить, а потом скрыться с кошельком, полным золота.

Сервилия возлежала на ложе. Она не шевельнулась в течение всего разговора. Но, получив ответ, она выпрямилась. Взгляд ее стал неподвижным, холодным.

— Я не доверяю тебе, потому что не доверяю никому, — сказала она. — Это убийство надо совершить не в Риме и даже не в Италии. Это нужно сделать где-нибудь между Фессалоникой и Геллеспонтом — идеальное место, откуда можно исчезнуть. У меня найдутся способы сохранить власть над тобой, Синон, не забывай. Один из них — часть заплатить тебе сейчас, а остальное послать в место назначения, провинцию Азия.

— Ах, госпожа, но как я узнаю, что ты выполнишь свою часть сделки? — тихо спросил Силан.

Ноздри Сервилии раздулись — так непроизвольно выражалась ее надменность.

— Я — патрицианка из рода Сервилия Цепиона, — отрезала она.

— Я ценю это.

— Это единственная необходимая тебе гарантия того, что я выполню свою часть сделки.

— Что я должен сделать?