Женщина во тьме - [80]

– Мне снится, что я опять в подвале, но не один. – Патрик дышит часто и шумно. – Рядом отец, он шепчет мне ужасные слова. А потом мне снится, что я совсем маленький и здесь в подвале мои родители… Они меня мучают. А потом все меняется, и уже я терзаю Джо, Миа и тебя. Издеваюсь над тобой, заставляю страдать. И убиваю.

У меня перехватывает дыхание, сердце пронзает боль. Наконец с шумом выдыхаю. Патрик вздрагивает и быстро поднимается по лестнице.

– Мне надо все обдумать, – говорит он, стоя на верхней ступеньке, – найти правильный выход.

Захлопнув дверь, муж поворачивает в замке ключ. Остаюсь в темном подвале одна. Готова поклясться, что слышу шуршание, скрежет, шепот. Закрываю глаза, зажимаю руками уши, сворачиваюсь клубком. Снова чувствую, как грубые пальцы заталкивают мне в рот пилюли, ощущаю на языке их горечь. То был не сон. То была явь.

Глава 36

Сара

Из тяжелого забытья меня выводит телефонный звонок. Не знаю, который час и как давно сижу взаперти. Оглядываюсь по сторонам: в другом конце подвала, около ступенек, мерцает экран мобильника, и в его слабом свечении замечаю Патрика. Интересно, он только вошел или смотрел на меня раньше, когда я спала?

– Кто это? Мой школьный дружок Бен? – спрашивает муж. Я вздрагиваю. Подобрав трубку, он протягивает ее мне. – Ответь.

С бьющимся сердцем подползаю к телефону и ощупью принимаю звонок.

– Мама! – слышу в трубке голос сына.

– Джо?

Молчание. Прервалась связь?

– Мам, с тобой все в порядке? Миа сказала, ты не отвечаешь. И еще, что вы собирались встретиться у Кэролайн.

– У меня все хорошо. – Закрываю глаза и сильнее сжимаю телефон. – Все хорошо.

– Мам, Миа вернулась. Увидела, что в галерее разбита витрина, у дверей – «Скорая», и испугалась. Подумала, что приехали за тобой. Но там была твоя подруга, и она…

– Какая подруга?

– Анна. Сейчас Миа с ней.

У меня перехватывает дыхание.

– Джо, пожалуйста, найди сестру, скажи, пусть не слушает Анну, не верит ни одному слову. Срочно…

Договорить не успеваю: Патрик выхватывает у меня мобильник и устремляется к лестнице.

– Джо, ты где? Возвращайся немедленно. Настало время узнать правду, всю правду о твоей матери.

Я бросаюсь к мужу, Патрик, спрятав телефон в карман, меня отталкивает. Спотыкаюсь и опять растягиваюсь на грязном полу.

Патрик швыряет в меня ручку.

– Сара, ты вела себя безобразно. Напиши-ка теперь свою строчку на стене.

Значит, снова меня запрет, а сам в таком невменяемом состоянии встретит Джо? Допустить этого нельзя. На нетвердых ногах поднимаюсь по ступенькам, догоняю Патрика у самого выхода, цепляюсь за косяк, но муж с остервенением разгибает мои впившиеся в дерево пальцы. От нестерпимой боли я вскрикиваю.

– Ты останешься здесь.

На этот раз от резкого толчка теряю равновесие, пересчитывая ступеньки, качусь вниз и ударяюсь головой. Она словно взрывается. В глазах темнеет. Стараюсь не отключиться, но сознание уплывает, мысли путаются. «Только не рассказывай правду, не отнимай у меня Джо», – крутится в голове, когда проваливаюсь в забытье.

Сара и Патрик, 1998 год

Джеймс Такер. Так звали того парня, что пригласил меня на вечеринку. Прождав двадцать унизительных минут, я наконец поняла, что он не придет. Тогда я вошла, от обиды выпила три порции текилы и полупьяная, с горящими щеками, собралась уходить. И тут появился Патрик. Черные волосы, темные глаза, высокие скулы и впалые щеки. Мне захотелось запечатлеть его на холсте и любоваться этим красавцем постоянно.

Патрик пригласил меня танцевать, потом, наклонившись, предложил уйти куда-нибудь вдвоем. Я сразу же согласилась. Я не знала его имени, он – моего, но, не раздумывая ни секунды, сказала «да». Он привел меня к себе, уложил на постель, мы уже почти разделись, когда Патрик вдруг спросил, как меня зовут.

Я ни о чем не жалею. Ни об одной минуте. Даже думая, что он никогда не попросит мой телефон и никогда не позвонит, я все равно ни о чем не жалела. Но он записал номер и позвонил. Отвез на побережье, угостил кофе. В машине было тепло, мы разговаривали несколько часов, а за окном бушевал шторм. Я не сводила с Патрика глаз, упивалась его мужественной красотой. Проводив домой, он лишь поцеловал меня на прощание, и прежде чем я услышала в трубке его голос в следующий раз, прошло девять дней. Всего девять дней, но зима уже подходила к концу, из земли пробиваются бутоны нарциссов. Девять дней я ждала, ждала, не ходила в колледж и, заполняя набросками альбом, без конца рисовала полузабытый образ. Подробности той ночи от меня ускользают, но лишь закрою глаза – слышу голос Патрика, чувствую его прикосновения, вспоминаю его запах, теплую кожу, шепот, поцелуи скользящих по телу губ.

Мы встретились в парке, около пруда. Издали увидев Патрика, останавливаюсь как вкопанная: на нем, хоть уже наступил вечер, деловой костюм. На мне же «Мартинсы» и черные легинсы, и вместо духов я благоухаю скипидаром и масляной краской. Разве я ему пара? Но прошло девять бесконечных дней, и я так хочу, чтобы Патрик опять ко мне прикоснулся. Поэтому возобновляю шаг.

Патрик идет мне навстречу, а я – словно кто-то всадил нож в сердце – падаю на скамью. Никакое это не свидание. Приложив палец к губам, Патрик катит перед собой детскую коляску.