Женщина во тьме - [17]

– И купишь нам ведерки с лопатками? У Джо было желтое, а у меня красное, помнишь?

– Ну конечно, они продаются на набережной, совсем рядом.

Очередная волна чуть не сбивает меня с ног. Миа – ее туфли опять намокли – весело хохочет.

Меня охватывает волнение: у нас все получится. Раковины, смех дочери, соленые брызги на лице, шум прибоя, крики чаек, голубое небо, проглядывающее сквозь облака… Это не просто недельный отпуск на море, после которого возвращаешься в пригород с его одинаковыми коробками домов и заплатками лужаек. Теперь мы здесь живем, это наша жизнь. Я уже почти вижу песок в холле, ракушки на полках, игру солнечных лучей, пронизывающих расставленные по подоконникам плошки с обкатанными морем цветными стекляшками. Если я смогу заставить Миа поверить в это – плевать на соседей. Может, нам действительно будет здесь лучше. Пальцы в кармане сжимают листок бумаги. Меньше чем в двадцати милях отсюда родился Джо. Так что я смогу все уладить, и можно будет наконец избавиться от страха, который привел нас сюда.

Поднимаю глаза и вижу мрачный темный дом. Он кажется необитаемым. Миа замечает мой взгляд и снова уныло опускает плечи.

– Мам, а потом надо будет возвращаться домой? – спрашивает она. – После пикника и мороженого? Опять возвращаться в дом-убийцу?

Беру дочь за руку.

– Мы все изменим, не позволим больше называть его домом-убийцей, так быть не должно. Сейчас пойду, открою все окна…

– Выпустишь привидения?

– Нет, прошлое. Призраков там нет, есть только воспоминания. Ян Хупер в тюрьме, и мы сделаем из дома, что захотим. Пусть морской воздух наполнит его новыми воспоминаниями.

– Ну да, все будет хорошо, – нехотя соглашается Миа. Все-таки она это произносит. Неплохое начало. – Хорошо, что у нас, по крайней мере, станет спокойнее. Здесь нет Кэролайн. Последнее время она от нас не вылезала, как будто жила вместе с нами.

Смотрю на дочь с удивлением. Оказывается, ее это раздражало. Кэролайн всегда приходила помочь, когда я не справлялась.

– Для тебя она тетя Кэролайн.

Дочь шмыгает носом.

– Может, эта тетя только прикидывалась твоей подругой.

– Ты о чем?

– Ни о чем. Забудь. Хорошо, что ты такая…

– Какая?

Миа передергивает плечами.

– Позитивная, что ли. Настроение у тебя теперь хорошее, и Кэролайн здесь ни при чем, правда же? Может, в этой бочке дегтя мы и впрямь отыщем свою ложку меда?

* * *

Возвращаемся домой. Навстречу, со второго этажа, застегивая куртку, спускается Джо.

– Ты куда?

– На ярмарку, – говорит он, вынимая из кармана и показывая мне горсть мелочи, – хочу попытать счастья в галерее. Пойдешь со мной?

Отрицательно качаю головой.

– Нужно распаковывать вещи. Возьми Миа. – Достаю из кошелька десять фунтов, протягиваю сыну. – Играйте на все.

– Пошли, сестренка. – Джо с улыбкой дергает ее за волосы.

Из спальни наблюдаю, как они, смеясь и толкаясь, идут по улице, и в глубине души рождается очень приятное чувство.

Открываю окно, и, кажется, ворвавшийся с моря ветер не только уносит память о смерти, о кровавом преступлении, но и рвет паутину, рассеивает мрак, поселившийся в моей душе. Потому что я – так и не сумевшая выбраться из той ямы, в которую угодила, – сама похожа на давно заброшенный дом с заколоченной дверью.

Ветер усиливается, створки окна распахиваются и сбивают стоявшую на подоконнике вазу. Цветы, как дождь с неба, падают на идущую мимо женщину.

– Извините, ради бога, – кричу я сверху.

Она смотрит на меня и смеется.

– Что вы, не извиняйтесь, цветы к моим ногам еще не бросали. – Подобрав розы и герберы, она поднимает их вверх так, будто хочет, чтобы я взяла букет через окно. Улыбаюсь.

– Они вам нужны? – спрашивает женщина.

– Нет, оставьте себе.

Она зарывается носом в розу и смотрит на коробки, которые я выставила за дверь.

– Недавно переехали? Тогда цветы в знак гостеприимства должна была бы принести я.

– А мне нравится нарушать традиции.

– Если будете так приветствовать всех соседей, вас примут здесь с распростертыми объятиями, – улыбается женщина. – Кстати, меня зовут Анна.

– Сара.

– Приятно познакомиться. Желаю удачи с остальными коробками. Еще увидимся.

Анна уносит мои цветы, и, мне кажется, я слышу, как она мурлычет какой-то мотив. Она не проявила никакого любопытства, и во мне опять просыпается надежда. Я все время гадала, чем же переезд обернется лично для меня. Новый город, новые друзья, люди, ничего не знающие о нашем прошлом. Это похоже на приключение, о котором я мечтала. Вдруг с моря налетает новый порыв ветра, и на мгновение мне чудится, что он отрывает меня от земли.

* * *

Нужно покончить с коробками, но выглянуло солнце, и я, не в силах усидеть дома, бреду по набережной в сторону центра. В мертвый сезон в приморском городе особенно грустно: многие магазины закрыты, на пляже кроме хозяев, выгуливающих собак, нет ни души. Собираюсь дойти до ярмарки, купить детям тот самый пакетик жареного картофеля. Проходя по улице, вижу картинную галерею и останавливаюсь.

В витрине выставлен морской пейзаж. На фоне бесконечной синевы на прибрежной скамейке спиной к зрителю сидят двое, а рядом, на песке, свернувшись клубком, лежит собачонка.

– Что скажете?