Женщина в зеркале - [4]

— Гениальная идея Эйнштейна,[6] — вновь подхватил его мысль иностранец, — о взаимозависимости массы и движения…

«Да он читает мои мысли!» — мелькает в сознании Камарели.

— …полностью совпадает с моей формулой. Магнитный бассейн, через который должна пройти на своем пути в эфир электроэнергия, наделяет ее способностью «дремать», а это ведь и необходимо для ее сохранения. Вы, безусловно, знаете, что «уснувшая» энергия пребывает, говоря условно, в состоянии летаргии до тех пор, пока та же магнитная молния не выведет ее из подобного состояния.

Камарели садится к столу.

— Это сулит тысячи возможностей, — мечтает он вслух. — Одна большая электростанция… Или комбинация нескольких электростанций, наполняющих все просторы республики «спящей» энергией…

Во всем мире курсируют самолеты, пароходы, мчатся экспрессы, автомобили, работают фабрики, заводы, гудят тракторы на полях… Не нужно никакого топлива… Самолет, если это понадобится, может годами находиться в воздухе… Преобразится вся жизнь человечества…

— Я рад, — говорит иностранец, — что это открытие будет принадлежать стране социализма.

— И в том будет ваша личная заслуга перед человечеством, — заключает Камарели, протягивая гостю руку.

— В награду за заслугу, — вкрадчиво продолжает иностранец, не выпуская руки Камарели, — я попрошу, если вы не будете возражать, об одном небольшом одолжении.

— Слушаю вас!

— Все, что будет сделано нами, вы должны взять на себя, мое имя не должно фигурировать нигде.

Камарели молчит. Он не знает, что думать и что отвечать.

— Нет, я не могу принять ваше условие, — произносит он наконец и шутливо добавляет: — Я не привык к плагиату.

— Плагиат был бы в том случае, если бы вы без моего ведома и согласия просто присвоили бы мои труды. А здесь положение иное: во-первых, вся моя работа теоретически вытекает из вашего открытия, и, по существу, вы являетесь автором всех опирающихся на него изобретений; во-вторых, — если и есть в этой работе что-то мое собственное, какие-то мои идеи, то я по собственной воле передаю их вам. Где же здесь плагиат? К тому же, должен вам сказать, что просить вас об этой услуге меня вынуждают вполне определенные обстоятельства. Придет время, и они станут вам понятны. Только, поверьте, здесь нет ничего недостойного.

Камарели все больше кажется, что иностранец является какой-то загадкой во плоти, что его окутанный тайной визит — лишь вступление к необыкновенной истории, которую невозможно предугадать. Он уступает гостю, соглашается исполнить его просьбу.

— Но при одном условии, — добавляет он в свою очередь, — когда отпадут эти «особые» обстоятельства, то должна быть исправлена несправедливость, которую вы вынудили меня совершить.

— Если мы сочтем это необходимым, — иностранец, кажется, улыбается, но глаза его скрыты от собеседника за черными стеклами, и поэтому улыбка какая-то странная: змеей скользнув по губам, она застывает где-то у крыльев небольшого прямого носа.

Глава вторая «ЛЕТАРГИН»

Инженер Вайсман переселился к Камарели, в тихую квартиру на Трибунальной улице, где ему была отведена под лабораторию просторная светлая комната.

Перенеся сюда весь свой багаж, он в течение двух недель работал с тремя инженерами, рекомендованными Камарели. В лабораторию от центральной магистрали Загэса провели электролинию. По чертежам Вайсмана Камарели заказал множество различных инструментов и машин. Во дворе вырыли глубокий колодец, в который Вайсман опустил какую-то медную трубку, наполненную темной вязкой жидкостью. Из лаборатории к трубке протянули покрытую свинцом серебряную проволоку. На крыше дома соорудили семиметровую башню, увенчанную объективом телескопа.

Спустя две недели Вайсман отпустил инженеров и принялся за оборудование лаборатории.

15 мая все было готово. В 11 часов утра Вайсман пригласил Камарели. Войдя в лабораторию, Камарели сначала ничего не мог разглядеть: в комнате было темно, как в рентгеновском кабинете. Но постепенно он освоился с темнотой и увидел в углу комнаты Вайсмана, перед которым стояла лампа, прикрытая абажуром и отбрасывавшая маленький кружок фиолетового света.

— Пожалуйте! — пригласил его Вайсман, и комната вдруг озарилась неизвестно откуда хлынувшим дневным сиянием.

Камарели обратил внимание на то, что в комнате не было окон: там, где прежде выходили в сад два окна, теперь была глухая стена, а на ней — громадная черная, хорошо отполированная доска.

Камарели осмотрелся, пытаясь найти источник света, но так и не смог понять, откуда он лился.

— Для лаборатории непригоден ни солнечный свет, ни обыкновенное электрическое освещение, — любезно начал объяснять Вайсман. — Пожалуйста, присаживайтесь, приступим к работе. Прежде всего, мы должны остановиться на одном до сих пор незамеченном свойстве дисперсии электромагнитных волн…

В два часа дня лаборатория была полностью подготовлена. Камарели уже детально ознакомился с формулой Вайсмана и теперь с нескрываемым нетерпением ждал результатов опыта.

Впрочем, несмотря на то, что Камарели был всецело поглощен предстоящим исследованием, он не мог не заметить странного поведения Вайсмана: объясняя каждую часть формулы, он все время стремился к тому, чтобы заключение, окончательный вывод был бы сделан Камарели. Получалось, что не Вайсман раскрывал формулу, а он, Камарели. Подлинный же автор формулы лишь задавал вопросы, но так, что Камарели тотчас же находил нужный ответ, — словно это была его собственная формула.