Женщина в черном - [73]
— А-а, это ты, Гамов! Решил, что перехитрил меня? А это видел?
В руке Погодина сверкнул нож. Никита непроизвольно отступил к двери. Но противник его ловко, как кошка, обежал разделяющие их столы и, подскочив к двери, запер ее на задвижку. Никита поспешно обвел взглядом все помещение лаборатории. В дальнем углу ее была еще дверь. Можно было бежать через нее. Но оставить в беде старого человека, бросить на произвол судьбы оказавшуюся на лестнице Ингу… Нет, только не это! Оставалось одно.
— Слушай, Погодин, давай договоримся по-хорошему. Все равно ты раскрыт. Теперь в любом случае тебе не удастся воспользоваться бумагами Гридина. Брось свою затею и уходи отсюда подобру-поздорову. Уйдешь — все останется между нами. Не уйдешь — пеняй на себя!
— Мать честная, он еще грозит! Да что ты сможешь сделать мне, проклятый правдолюбец? Выйти тебе отсюда некуда. Девка твоя, что верещит за дверью, ничем не поможет. С дачи ей не выйти: Анна не выпустит. Телефонный провод я оборвал. А ты — грозить! Да я всех вас сейчас перережу к чертовой матери, а своего добьюсь! — он сбросил с головы чулок и с отвратительной гримасой садиста начал медленно, как хищный зверь, наступать на Никиту, выставив вперед нож и не спуская глаз со второй закрытой двери.
«Нет, так легко я тебе не дамся!» — Никита схватил первый попавшийся штатив и, не думая больше ни о чем, видя перед собой только эту искаженную нечеловеческой злобой физиономию, ринулся на приближающегося врага. Но тот сделал резкий выпад, выбил у Никиты штатив, и в то же мгновение острая боль ожгла руку и правый бок. Пол, столы, стены вдруг покачнулись, поплыли перед глазами, Никита почувствовал, что валится с ног. А нож в руке Погодина вновь поднялся вверх, описал широкую дугу, еще минута и… Но в это время за спиной врага мелькнула какая-то тень, сверху нависло что-то блестящее, похожее на бутылку из-под шампанского. И это что-то с силой обрушилось на голову Погодина. Он ойкнул, обмяк и начал медленно оседать на пол. А из-за спины его показался мальчик, худенький, тонконогий подросток лет десяти-двенадцати, с бледным испуганным лицом. В одной руке он действительно держал бутылку, другой старался придержать распахивающиеся полы расстегнутой, видимо, наспех наброшенной рубашки. Увидев кровь, струящуюся из рукава Никиты, и распростертого на полу академика, мальчик страшно вскрикнул и бросился к старику с перекошенным от ужаса лицом.
— Дедушка, дедушка, что он с тобой сделал?! — закричал он тонким рыдающим голосом.
А Никита нашел в себе силы подняться, выхватить из рук Погодина нож, кое-как добраться до Гридина. Руки его дрожали от слабости. Голова кружилась. Но он смог еще разрезать путы на руках академика и вытащить у него изо рта кляп:
— Вам плохо, Лев Яковлевич?
— Не хуже, чем вам… Никита, если не ошибаюсь. Андрюшенька, помоги мне встать, — обратился он к мальчику. — Вот так… А теперь беги открой дверь на лестницу. Я слышу там голос твоей сестрички.
— Сестрички?!
— Да, я же говорил тебе о ней. Беги, впусти ее скорее. А вы, Никита, сядьте и постарайтесь покрепче зажать рану. Сейчас Инга остановит кровь и перевяжет вас.
— Дедушка, я не могу открыть дверь, — раздался голос мальчика.
Никита попытался подняться.
— Нет-нет, сидите! Я сам, — остановил его академик.
— А как быть с этим? — кивнул Никита на неподвижно лежащего Погодина.
— Дойдет очередь и до него. Сейчас, Инга! — он подошел к двери, откинул задвижку.
— Дедушка! Ты жив?! — вскричала Инга, вбегая в раскрывшуюся дверь.
— Да, как будто.
— Но почему вы заперлись?
— Мы не заперлись. Нас запер один не очень вежливый молодой человек.
— А Никита… Где он? Что с ним?
— Никите придется немного помочь, — осторожно ответил Гридин.
— Как помочь?! Его избили? Он ранен?
— Да, немного. Пройди вон туда, видишь, написано: «Аптечка», возьми жгут, бинты и все, что надо…
Но она уже бросилась к Никите, прижала его голову к груди, покрыла поцелуями, дала волю слезам.
— Инга, возьми себя в руки! — строго прикрикнул академик. — Человека надо перевязать, и немедленно!
— Сейчас, сейчас! Что с тобой, Никитушка?
— Пустяки, — постарался улыбнуться Никита. — Рука вот и правый бок немного задело.
— Так я сейчас, сейчас! — она быстро принесла все, что требовалось для перевязки, сняла с него пиджак, рубашку и принялась бережно, но умело, как заправская медсестра, обрабатывать раны и накладывать бинты.
— Вот и отлично! — удовлетворенно кивнул академик. — Терпите, молодой человек, и больше ни о чем не беспокойтесь: Инга дело знает, сам ее учил. А я займусь теперь этим проходимцем, — он пощупал у Погодина пульс, приоткрыл веки глаз. — Жив! И нас всех еще переживет. Но приводить его в чувство пока не будем. И махать руками больше не дадим. Андрейчик, принеси-ка вон из того шкафа мягкий провод.
— Андрейчик?! — Инга повернула к нему удивленное лицо. — Кто это? Дедушка, откуда этот мальчик?
— Не отвлекайся, Инга, делай свое дело. Чуть позже я все объясню. — Он крепко стянул руки Погодина, еще раз прощупал его пульс, положил под голову стопку журналов, затем придирчиво осмотрел повязки, наложенные на раны Никиты. — Все хорошо, кровотечение остановилось. Теперь сходи, Инга, вниз, пригласи сюда тетю Аню, дядю Семена и Глафиру Сергеевну.
