Женщина в черном - [67]

— Что значит выкрасть результаты научных исследований? Это же не часы с бриллиантами!

— Я уж не знаю, что значит, но слышала сама, как Строев с Погодиным договаривались пробраться в дом академика и вынести какую-то научную документацию.

— Слышала сама?! Как это?

— Я в тот вечер принесла Строеву главы диссертации для проверки. Смотрю, секретаря нет, а дверь в кабинет приоткрыта. Я было к двери, да слышу, там голос Погодина. Ну, думаю, пусть сначала этот хмырь выйдет, потом я зайду. А они как раз это дело обговаривают. Строев-то, как я поняла, хотел какого-то уркагана нанять. А Погодин говорит: зачем лишнего человека посвящать, да и что он смыслит в научной документации? Он, Погодин, дескать, сам проберется в дом академика и вынесет все что надо. Больше я ничего не слышала, кто-то из них прихлопнул дверь. Но вот эти слова: «научная документация» и «вынесу все что надо», так и звучат у меня в ушах. Не веришь?

— Нет, почему же, это на них похоже. Строев и не на такое способен. Но разве это так просто — забраться в дом академика? А впрочем… Так вот о чем договаривались Погодин и Анна Петровна, — догадался Никита.

— Какая Анна Петровна? — не поняла Светлана.

— Анна Петровна — жена академика Гридина, и я только что видел, как Погодин всучил ей пачку денег. Теперь мне понятно, чего он от нее хочет.

— Помочь забраться в дом академика?

— Конечно! Или вынести ему все что надо.

— Но как можно, чтобы жена…

— Жены разные бывают.

— Что же делать, Никита? Ведь если им удастся выкрасть какие-то ценные материалы Гридина и выступить с ними, выдав за свои, на ближайшей конференции, то институту еще пять лет терпеть на шее этого прохвоста.

— Сделать что-то надо, хоть это будет и нелегко. Есть, правда, у меня одна зацепка, — вспомнил Никита «козырь», о котором говорила Анастасия Ивановна.

— Да? В самом деле, ты что-то хотел сказать мне.

— Это длинная история, а сейчас… Как я сразу не сообразил! Мы еще потолкуем с тобой, Света. А сейчас мне надо посоветоваться с одним хорошим, умным человеком.

— Подождет твой хороший человек! Скажи сначала, о какой зацепке ты упомянул?

— После, Света, после! Время не терпит. Они могут уже завтра нагрянуть к академику, и тогда… Словом, надо сегодня же что-то придумать, иначе будет поздно. А одним нам ничего не сделать. Надо поднять на ноги всех друзей Гридина, я знаю кое-кого из них. Ты же последи за Погодиным и если заметишь что-нибудь стоящее, сразу звони мне через вахтера общежития, он вызовет меня. До завтра, Света! — он стиснул руку девушки и выскочил под накрапывающий дождь.

Что можно было сделать, чтобы не дать Погодину выкрасть бумаги Гридина, он не мог пока и представить. Честно говоря, мало было надежд и на Анастасию Ивановну. Что она сможет подсказать в столь необычном для нее деле? Уж если с кем и следовало бы поговорить, так это с самим академиком. Но как подойти, как обратиться к нему? Вот об этом неплохо посоветоваться и с Кедровой.

35

И уже через полчаса Никита сидел в уютной комнате Анастасии Ивановны и рассказывал все, что узнал от Светланы и что сам увидел сегодня утром на рынке.

— Да, дело серьезное, — сказала Кедрова, выслушав Никиту. — Речь, однако, идет не о каких-то результатах последних исследований Льва Яковлевича. Это камуфляж. Никакими материалами Гридина Строев не сможет воспользоваться в своих научных выступлениях. Это не так просто. Речь идет о другом. Речь может идти только о препарате Льва Яковлевича. Именно за ним охотится Строев. И не для того, чтобы поддержать свое научное реноме. В этом ему не помогут ни раскрытие состава препарата, ни какие бы то ни было научные идеи, украденные у Гридина. Строев как ученый — труп. И лучше всего это понимает он сам. Все его карты биты. К руководству академии пришли новые люди, настоящие ученые. Прежние связи Строева с высокопоставленными партийными функционерами лопнули. А научный потенциал его равен нулю. В такой ситуации от него отвернутся даже самые ретивые из его приспешников. Это и заставляет Строева спешить и идти на самые крайние меры. За препаратом же он охотится, как и Николай Гридин, только потому, что его можно продать за рубеж и получить горы валюты. Это последнее, что еще может сделать Строев. После этого, я не сомневаюсь, он и сам сбежит за границу. Скатертью, я сказала бы, дорога! Но ты представляешь, какая это будет потеря для России? Я имею в виду, разумеется, препарат, а не Строева.

— Еще бы! — рассмеялся Никита.

— Значит, надо помешать этому, дружок.

— Понятно, что надо. Но как? Что тут можно сделать?

— Давай подумаем вместе.

— Может быть, рассказать обо всем Льву Яковлевичу?

— Пустое! Ты не знаешь академика Гридина. Он только рассмеется в ответ и пальцем о палец не ударит, чтобы обезопасить себя от преступников.

— Тогда что же?

— Давай думать дальше. События, как мне представляется, будут развиваться по следующему сценарию. Единственным человеком, который может помочь Погодину пробраться в дом Льва Яковлевича и быстро сориентироваться, где искать препарат и относящуюся к нему документацию, является так называемая «жена» академика. Уговорить ее легко, так как ей тоже нужны деньги. Много денег! Поскольку она привыкла жить на широкую ногу, а время, отпущенное судьбой Льву Яковлевичу, увы, не безгранично, и никакого наследства он ей не оставит, по той простой причине, что никаких накоплений у этого альтруиста нет. Превратить в деньги научное наследие академика она также не сможет: для этого нужно хоть мало-мальски разбираться в тех проблемах, над которыми он работал. А вот Строев может ей эти деньги дать или, по крайней мере, пообещать дать. И Анна Петровна, похоже, на такую приманку клюнула. То, что ты видел на рынке, был, безусловно, только аванс, и поскольку она приняла его, можно сказать, что первая часть плана Строева успешно осуществилась.