Женщина в черном - [44]

— А может, ты сам согреешь меня?.. — Глаза Инги, огромные, полные любви и нежности, приблизились к самым его глазам, дыхание опалило его лицо, руки легли ему на плечи.

— Инга, любимая моя! — он обхватил ее за талию, прижал к своей груди, покрыл поцелуями ее лицо, шею, грудь. Мир перестал для них существовать…

26

Несмотря на ранний час, солнце успело подняться высоко над площадью, когда Никита и Инга с двумя тяжелыми сумками подошли к знакомому бараку и остановились перед ветхой дощатой дверью. Никакого звонка здесь не было, и Никита легонько стукнул в дверной косяк. Тотчас за дверью послышались быстрые шаги, и в проеме ее показалась растерянная мордашка Кольки.

— Ой, дяденька Никита, ты меня ищешь?

— Да, пришли с тетей Ингой к тебе в гости. А мама дома?

— Нет, мамка в больницу ушла. А вы уезжаете куда-нибудь? — покосился Колька на туго набитые сумки.

— Нет, принесли кое-что из одежды. Можно к тебе зайти?

— Отчего же нельзя! Вот тут, на лавку, и садитесь. А зачем принесли одежду-то?

— Тетя Инга хочет сделать тебе подарок.

— Так ты подарил мне уже штаны и рубашку.

— А теперь тетя Инга приготовила две курточки, осеннее и зимнее пальто, кое-что из обуви и книжки с картинками.

— Вот здорово! — не переставал восторгаться Колька, перебирая подобранные Ингой вещи. — Столько одежды у меня никогда не было. А книжки-то, книжки! Увидела бы их бабушка! Ведь мы с ней только старый букварь читали, да и тот запропастился куда-то. А откуда она, тетя Инга, узнала про меня?

— Вот, дядя Никита о тебе рассказал, — вступила в разговор Инга. — Хорошего, говорит, мальчика встретил.

— Нет, это он, дяденька Никита, хороший. А я так… обыкновенный Колька.

— Как же ты живешь, Коля? Что поделываешь?

— По-всякому живу. Мамке помогаю. Сейчас вот пол подмел, воды принес. Потом на улицу пойду, к ребятам. А еще хожу к одному дяденьке кроликов кормить. Страсть как люблю кроликов. И маленьких собачек тоже. Только мамка не дает никого завести. Самим, говорит, есть нечего. А много ли кроликам надо? Травы-то кругом вон сколько!

— А она, мама, все болеет, говоришь?

— Все болеет. Который раз уж в больницу пошла. Плохо все у нас…

Инга ласково погладила его по голове:

— Не расстраивайся, Коля. Будет и у вас еще все хорошо. А сегодня мы с дядей Никитой решили сделать для вас с мамой небольшой праздник. Давай-ка вскипятим чай, покажи, где у вас тарелки, вилки, стаканы, помоги мне убрать со стола. А я приготовлю кое-что покушать.

— Это я мигом. Это я могу, — сразу оживился Колька. Теперь он глаз не сводил с Инги. А у Никиты не шел из головы один вопрос:

— Коля, скажи мне, что за монашка вышла в прошлый раз из вашей двери?

— А-а, это мать Евдокия из монастыря. Она к мамке ходит. Они с мамкой родственники какие-то.

Колька вновь засновал по комнате, помогая Инге накрывать на стол. Никита же почувствовал, как у него окончательно все смешалось в голове. Женщина в черном — родственница Колькиной матери?! А следовательно, и Николая Ефимовича Гридина, да и самого Льва Яковлевича! Было от чего окончательно запутаться во всех этих хитросплетениях.

— Коля, — снова окликнул он мальчика, — что же они за родственники такие, мама твоя и эта монашка?

— Не знаю, так мамка сказывала.

— А о чем они говорят друг с другом?

— Про всякое говорят. А больше всего про какую-то девчонку.

— Девчонку?!

— Ну да. Пропала, что ли, та девчонка где-то. Или украл ее кто. Да я и не слушал больно-то. Девчонки, они, сам знаешь, задиралы и плаксы, больше ничего. Тетя Инга, чайник кипит! Что дальше делать?

— Кипит, так выключи его и помоги мне с посудой, — откликнулась Инга.

— А о том свертке они не говорили, Коля? — еще раз попытался вызвать его на разговор Никита.

— Нет, о том свертке мамка никому не говорит. И мне не велит. Я только тебе открыл наш секрет. И ты тоже никому не говори. Вот тете Инге можно. Она тоже хорошая, как и ты.

— Почему ты решил, что я хорошая? — рассмеялась Инга, нарезая колбасу.

— Сразу же видно. Вон сколько мне всего надарила!

— Только поэтому?

— Нет, не только поэтому. Еще потому, что у тебя глаза добрые и говоришь ты, как бабушка со мной говорила.

— Ах ты, плутишка! — пригладила Инга Колькин вихор. — Ну, ладно, мойте руки — и за стол!

Колька не заставил себя долго ждать. А Никита все не мог решить, как же быть дальше? Дождаться Колькиной матери и расспросить обо всем ее? Это было бы, конечно, проще всего. Но, с другой стороны…

«Нет, — наконец сказал он себе, — этого делать нельзя. Бедная женщина подумает еще, что они пришли специально затем, чтобы копаться в ее семейных секретах».

Впрочем, оставался еще один источник информации — бывшая помощница академика Гридина Анастасия Ивановна Кедрова.

27

Узнать адрес пенсионерки Кедровой не составило большого труда, и уже на следующий день после полудня Никита поднялся на четвертый этаж старого, давно не бывшего в ремонте дома и позвонил в названную ему шестнадцатую квартиру. Дверь открыла маленькая сухонькая старушка в темном, сильно поношенном, но идеально отглаженном платье с абсолютно белыми, аккуратно уложенными волосами.

— Здравствуйте, Анастасия Ивановна, — сказал Никита, сразу проникаясь симпатией к бывшей помощнице Гридина с ее гордой, полной достоинства осанкой и удивительно умными, добрыми глазами на бледном в глубоких морщинах лице.