Женщина, у которой выросли крылья - [68]

Ее утро начинается с ощущения ползущих по ней чужих глаз. Поначалу ей было неуютно в собственном доме, но потом, за делами, она перестала обращать внимание. У нее полно других забот. Кредиты на восстановление дома, астма у сына, который стал заниматься плаванием, чтобы окрепнуть, разбитое сердце дочери, после отъезда тяжело переживающей расставание со своей первой любовью… Вот наконец недавно у нее появился этот симпатичный Джейкоб – сегодня утром он навещал ее. Муж получил новое назначение, но теперь он часто в отъезде, и она дома одна. Все равно ему это на пользу, хотя и отнимает больше сил. Ей стало проще выкроить время для живописи. Правда, здесь труднее продавать картины, да еще половина холстов пострадала от протечки в ванной – с утра приезжала бригада, чтобы прикинуть объем работ и назвать сумму, в которую обойдутся их услуги. Она взяла у сестры машину, пока та в отпуске, и теперь ей хотя бы на время будет не так одиноко, она сможет приезжать и уезжать, когда захочет.

Живопись всегда помогала ей отвлечься, и вот однажды утром, когда она сидела в саду перед холстом, завороженно рассматривая ярко-желтый дрок на зеленом фоне, ей в голову пришла одна ценная мысль. Ей надоело неотступное внимание соседей, их навязчивые взгляды, шпионящие за ней и ее семьей, ее раздражала эта глупая зависть и постоянные сопоставления. Она решила их проучить.

Она надела маску, защитные очки, перчатки, рабочий комбинезон. Тяжелый контейнер, который она повесила за спину, пригнул ее к земле. В таком виде ее стало и не узнать – так что напрасно она испугалась и шмыгнула в кусты, когда соседи вывалили из дому. Время было раннее. За утро она успела обойти все вокруг коттеджа, поливая траву из двух шлангов. Ну да, она, как обычно, рисовала, но только не на холсте. Все, что ей потребовалось, чтобы получить густую краску здорового зеленого цвета – это эпсомская соль, зеленый пищевой краситель, вода и распылитель.

Ее не интересовало, что происходит за стенами дома ее соседей, но ей понравился произведенный эффект. Как бы они ее ни осуждали, что бы они о ней ни думали, трава на ее стороне всегда будет зеленее.

28 Женщина, которая размоталась

Утром она вылезла из постели, как обычно, полусонная. Пошатнулась, уцепилась за тумбочку, чтобы не упасть, и больно поранила об угол палец, надорвав кожу. Это происшествие, но пуще того – заботы, которыми была полна ее голова – заставили ее встряхнуться ото сна и поторопиться. Бегом из спальни в ванную, в гардероб, в детскую, вниз на кухню, и так по кругу – приготовить завтрак, школьные ланчи, тридцать пять раз открыть-закрыть холодильник, ящики, шкафы, школьные сумки. Наверх в детский гардероб, снова вниз – куртки, сумки, волосы, не забыть спрей от вшей, ключи – и на выход. Тут-то сын и заметил. Видя, что он остановился посреди прихожей точно молнией сраженный и смотрит на нее круглыми глазами, она тоже остановилась.

– Что такое, сынок?

– Мама, у тебя нет руки.

И правда. Ее правая рука исчезла. Ключи она держала в левой. Интересно, давно ли она носится без руки? Забегавшись, она и не обратила внимания, как это произошло. На левом плече висит длинная полоска кожи, уходящая тонкой нитью в глубь дома. Сын бросается сматывать ее, точно это игра, и тащит ей клубок – настолько огромный, что ей видны только его карие глаза, блестящие из-за длинных, как у жирафа, ресниц.

– Спасибо, милый. – Она забирает у него свою руку.

– Что мы будем делать? – спрашивает он.

– Сейчас некогда, иначе ты опоздаешь в школу, а я на работу. Потом что-нибудь придумаем.

Она накинула на плечи широкое пальто, укутывая в него руку.

– Ты как пугало, – захихикал сын, помогая ей набить пустой рукав пальто, чтобы придать ему более естественный вид.

Сгоняв с ребенком в школу и примчавшись на работу, она успела забыть, что ее размотало. Она повесила пальто на старомодный крючок – подальше от обсыпанной перхотью вощеной куртки босса – и села за свой компьютер. Правая рука макарониной висела в пустом рукаве свитера, но и одной левой она прекрасно справлялась с работой. После утреннего совещания от стола отходить ей не требовалось. В одиннадцать она сделала перерыв, чтобы покурить и выпить кофе, и тут заметила, что коллега смотрит на нее, в прямом смысле отвесив челюсть, с сигаретой, прилипшей к толстой нижней губе.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась она.

– Вы… в порядке? Вас … разматывает.

– Ах, это… Да, точно. Утром я поранила палец о тумбочку, вот и все. Я позже этим займусь. – Она спешно сделала последнюю затяжку и cобралась было затоптать окурок, но это оказалось весьма непросто – ее левая нога тоже незаметно начала разматываться, и пришлось прыгать на одной правой. Ну и дела! Когда это она успела размотаться сверху донизу? Она вернулась в здание и прыгала вверх по лестнице, пока не добралась до источника проблемы. Нога, оказывается, размоталась, зацепившись за сиденье в конференц-зале. Правую ногу, как и руку, она свернула в клубок, села за стол и задумалась.

Когда ты наполовину размотанная женщина и руки-ноги у тебя висят, как веревки, поневоле растеряешься. Однако голова у нее работала на удивление четко. Даже лучше, чем обычно. Будто начав разматываться, она наконец поняла, чего ей нужно. Она больше не может сидеть за этим столом, да еще в таком размотанном виде. Это непродуктивно и даже непрофессионально. С такими мыслями она взяла сумку, пальто, подхватила свои висящие конечности и попрыгала к лифту, никому не сказав ни слова.