Женщина-призрак - [21]

Ломбар долго молчал, разглядывая свои ноги,

— Как звучал ее голос? — наконец, спросил он. — . чем она тебе говорила? Откуда она родом? Что ты знаешь о ее прошлом?

— Она окончила среднюю школу. Она местная. Она разговаривала, как все мы. Чисто столичный выговор. Голос ее звучал бесцветно, как кипящая вода.

— Раз ты не заметил акцента, будем считать, что она местная. А что в такси?

— Ничего.

— А в ресторане?

— Ничего, Джек, — Гендерсон беспомощно развел руками. — Бесполезно, Джек. Это ничего не дает. Я не могу, не могу! Она ела и разговаривала. Вот и все, что я помню.

— Да, но о чем?

— Я не могу вспомнить. Я не могу вспомнить ни слова. Это не значит, что нечего вспоминать. Просто мы молчали больше, чем говорили, и ни о чем серьезном не разговаривали. Рыба превосходная. Война ужасная. Сигарету хотите? Нет, спасибо.

— Ты меня сведешь с ума! Ты уверен» что любишь Свою Девушку?2

— Конечно. Только не надо об этом. — А в театре?

— Она вскакивала с места. Я уже тебе три раза говорил об этом. Какие могут быть разговоры во время представления? Ты же сам сказал, что разговор во время представления ничего бы не дал,

— Да, но почему она вставала? — Ломбар подошел поближе к нему. — Занавес поднялся. Люди не встают без причины.

— Я не знаю, почему она вставала. Я не читал ее мысли!

— Судя по всему, ты даже собственных мыслей не читал. Хорошо, к этому мы вернемся позже. — Он снова прошелся по камере. — Когда она вставала, ты смотрел на нее?

— Конечно, смотрел. Но чисто рефлекторно. Мои глаза были устремлены на нее, но ее я не видел. Я все время смотрел на нее, но не видел.

— Это мучение, — сказал Ломбар, скорчив гримасу. — Я вижу, от тебя никакой пользы нет. Но должен же быть кто-то, от кого может быть польза. Должен же был кто-то видеть тебя с ней! Не могут же два человека бродить по городу шесть часов и быть невидимыми!

— Я тоже так подумал, — сухо улыбнулся Гендерсон. — Но оказалось, что я не прав. Видимо, в ту ночь город охватил массовый астигматизм. Иногда даже мне кажется, что это было галлюцинацией, что ее не было вовсе, а мне в голову запала бредовая идея.

— Ты должен сам разобраться в этом, — сухо сказал

Ломбар.

— Время истекло, — раздался голос из-за двери.

Гендерсон поднял с пола обгоревшую спичку и подошел к стене. На стене в два ряда были проставлены вертикальные черточки. Верхний ряд был перекрещен наподобие буквы X. Обугленной спичкой он перечеркнул очередную черточку.

— Хорошо, пойдем дальше, — сказал Ломбар, доставая бумагу и карандаш.

— Давай… для разнообразия, — кивнул Гендерсон.

— Ты ведь знаешь, чего я хочу, не так ли? Я хочу поработать над другим материалом. Над материалом, с которым еще никто не имел дела. Нужны свидетели, которые не вызывались в суд. Люди, которых просмотрели и копы, и твой адвокат Грегори.

— Ты хочешь немногого. Тебе нужны второго сорта призраки, которые сумеют помочь разыскать призрак первосортный. Лучше для этой цели пригласить какого-нибудь медиума.

— Мне наплевать, как они себя вели; они, например, могли толкать вас обоих локтями на улице или где-нибудь в помещении. Сперва надо попытаться их найти. Не думаю, что вы были прозрачными. Кто-то должен был вас видеть. Итак, бар.

— Неизменный бар, — вздохнул Гендерсон.

— Бармен уже использован. Кто-нибудь другой может помочь. Любой, кроме вас двоих.

— Нет…

— Подожди. Не насилуй себя. Подумай. Такие вещи нельзя вспомнить так просто. Подумай, только не напрягайся.

Молчание длилось четыре или пять минут.

— Хорошо. Девушка в кабине повернулась и посмотрела ей вслед, когда мы уходили. Годится?

— Годится. — Карандаш Ломбера начал двигаться по бумаге. — Именно такие факты мне и нужны. Ты можешь сказать мне еще что-нибудь об этой девушке?

— Нет, еще меньше, чем о женщине, с которой я был. Я помню только поворот головы.

— Продолжай.

— Такси. Это было использовано. Он вел себя на суде,

как комик.

— Ресторан. Там была гардеробщица?

— В том-то все и дело. Я был один, когда вошел в зал и сел за стол. Призрак отправился пудриться. Когда она присоединилась ко мне, ее шляпка была с ней.

Карандаш Ломбера снова забегал по бумаге.

— В дамской комнате могла быть какая-нибудь служительница. Если ее не заметили рядом с тобой, то, может быть, видели без тебя. В ресторане головы поворачивались в ее сторону?

— Она присоединилась ко мне потом.

— Перейдем к театру.

— У входа стоял швейцар. Я помню его странные усы. Он с сомнением посмотрел на ее шляпку.

— Хорошо. Он годится. Что в театре?

— Мы немного опоздали и прошли на свои места в темноте. Лишь карманный фонарь освещал нам путь.

— Как насчет сцены?

— Ты имеешь в виду исполнителей? Боюсь, представление шло слишком быстро.

— Когда она вставала, это могли заметить и обратить внимание. Полиция опрашивала кого-нибудь?

— Нет.

— Так, это надо отметить. Мы не должны ничего пропустить. Понимаешь, ничего. Даже если в ту ночь рядом с тобой был слепой, я хочу… в чем дело?

— Стоп! — резко сказал Гендерсон.

— Что такое?

— Ты только что напомнил мне. Был такой слепец с кружкой. Когда мы уходили… — Он замолчал, увидев, что Ломбар что-то пишет. — Тебе это нужно? — недоверчиво спросил он. — Это же смешно!