Женщина, преступница и проститутка - [47]

В 1550 году почти все монахини монастыря в Ubertet'e после сорокадневного почти абсолютного поста сделались жертвами дьявола: начали богохульствовать, говорили всякие несообразности и в судорогах падали на землю, В 1609 году урсулинки в Э (Aix) объявили, что были околдованы и изнасилованы своим настоятелем, который был за это сожжен.

В Лотарингии одна женщина по имени Amére была привлечена к суду за то, что, околдовав одного ребенка, была причиной того, что он выпал из окна. Под пыткой она призналась, что находится в связи с дьяволом, изображение которого она даже указала в одном месте на стене, к великому ужасу судей, ничего, однако, не видевших.

Amoulett Defrasne из Валансьена обвинялась в том, что своим колдовством погубила многих женщин. Сперва она упорно отрицала свою вину, но потом под пыткой созналась, что действительно занималась колдовством и что дьявол явился ей 15 лет тому назад и с того времени сделался ее любовником.

Легенда о шабаше была также обязана своим происхождением эпидемии галлюцинаций, появлению которых благоприятствовали бывшие тогда в ходу среди женщин натирания белладонной и тому подобными сильнодействующими средствами, вызывавшими галлюцинации и известное состояние опьянения. На одной гравюре XVI столетия изображены две женщины, из которых одна натирается подобной волшебной мазью, в то время как другая поднимается верхом на метле из трубы (Regnard. Les Sorcières. Bulletin de l'Association scientifique, 1882).

Если обвиняемая в колдовстве женщина не сознавалась в своем преступлении, то ее бросали в ужасную темницу, подвергали всевозможным пыткам и допросу, производившему на нее давление и действовавшему подобно внушению. Под влиянием всего этого она сознавалась прежде всего в посещений шабаша ведьм, который и описывала самым подробным образом. Так, Françoise Sacretan, посаженная в тюрьму по подозрению в колдовстве, сперва упорно все отрицала, потом, однако, призналась, что находилась в связи с дьяволом, многократно посещала шабаш, куда отправлялась верхом на белой палке, участвовала в танцах, била по воде палкой, чтобы вызывать град, и отравила многих лиц данным ей дьяволом порошком (Richet).

De Lancres, наиболее компетентный знаток колдовства в XVII столетии, пишет: «Обыкновенно женщины, посещающие шабаш, ведут хороводы; они бегут и скачут с распущенными, как у фурий, волосами, с обнаженными головами, совершенно голые, покрытые иногда мазью. Они ездят верхом на метле, скамье или ребенке».

Regnard следующим образом описывает галлюцинации насчет шабаша ведьм: «Шабаш происходит обыкновенно в кустарнике, на каком-нибудь кладбище или же в покинутом монастыре. Отправляясь на этот шабаш, колдунья должна была натереться мазью, данной ей дьяволом (белладонной), произнести несколько заколдованных слов и затем сесть верхом на метлу. Прибыв на место, ведьма прежде всего должна была показать, что на ней есть печать дьявола (Stigmata diaboli) в порядке, как это воспроизведено Teniers на одной из его картин. После этого она отправлялась на поклон к дьяволу, чудовищному существу с головой и ногами козла, с огромным хвостом и крыльями летучей мыши. При этом она отрекалась от Бога, Богоматери и святых, после чего уже над ней совершалось дьявольское крещение, представлявшее собой карикатуру католического крещения. После полуночи начинался ужин, состоявший из жаб, из мяса, печени и сердец некрещеных детей; за ним следовали отвратительные танцы, продолжавшиеся до первого пения петуха, при котором все собрание мгновенно разбегалось».

Обстоятельством, еще более способствовавшим распространению паники, был кантагиозно-заразительный характер подобных истерических эпидемий, что считалось, конечно, делом ведьм. Так, эпидемии наблюдались в Эльзасе в 1511 году, в Кельне – в 1564-м, в Савойе – в 1574-м, в Тулузе – в 1577-м, в Лотарингии – в 1580-м, в Юре и в Бран-денбурге – в 1590-м и, наконец, в Берне – в 1605 году.

Хотя колдовство было не что иное, как истерия или исте-роэпилепсия, но ни одно другое патологическое явление психического мира не поражало так сильно человеческое воображение. Особенно сильное впечатление производило удивительное обострение духовных способностей, столь часто наблюдаемое во время эпилептических припадков. «Нет теолога, – писал Boguet, – который мог бы толковать Священное Писание лучше этих колдуний, юриста – более их компетентного в духовных завещаниях, контрактах и всевозможных жалобах; наконец, нет врача, который лучше знал бы, чем они, строение человеческого тела, влияние на него неба, звезд, птиц, рыб и деревьев и пр. и пр. Они могут по произволу производить холод или тепло, останавливать течение рек, делать бесплодной землю, убивать скот и, особенно, околдовывать других людей и продавать их дьяволу».

Особенно боялись повивальных бабок, занимавшихся колдовством, так как они могли легко передавать во власть дьявола новорожденных. Жестокость мер, которые принимались для искоренения колдовства, лучше всего свидетельствует о том ужасе, какой оно внушало. В Тулузе сенат осудил в 1527 году на сожжение 400 колдуний. Da Lancie, президент парламента в Бордо, послал на костер в 1616 году множество женщин и жаловался на то, как это страшно, что в церкви лают по-собачьи более 40 женщин. Gray сообщает, что по постановлению парламента в Англии было сожжено разновременно более 3000 лиц, обвинявшихся в занятии колдовством. В 1610 году герцог Вюр-тембергский приказал магистратам предавать сожжению каждый вторник по 20-25, но отнюдь не меньше 15 колдуний. Во время Иоанна VI, курфюрста Трирского, ожесточение судей и народа против ведьм дошло до того, что в двух селениях остались в живых только две женщины.