Женщина перемен - [17]

Мне стало не по себе, я невольно отпрянула и отвернулась, будто Альбина показывала мне фотографии несчастного малыша.

— Страдания Лерочки были безграничны, но она боролась изо всех сил, хотя никакой надежды на успех не было. Пока ее мать, ее собственная мать, не задушила ребенка подушкой.

— Как?! — вскрикнула я. — Как такое могло быть?!

— Не хотела, чтобы дочь дальше мучилась, хотела спасти от страданий и ее, и обреченного ребенка.

— И что потом?

— Бабушку посадили, — продолжала Альбина, — небольшой какой-то дали срок, но в зоне она умерла от инсульта. А ведь очень сильная и успешная была женщина, банкирша, между прочим. И вот Лерочка пришла к нам. Еле живая, честно говоря. Весила сорок восемь килограммов при росте сто семьдесят. Кожа да кости.

Альбина вздохнула долгим, протяжным вздохом, а я уставилась на фотографию, которую она передала мне. На ней были изображены приятная женщина лет тридцати пяти и мальчуган в красной бейсболке с надписью «Парк Авентура». Они были сняты на легкоузнаваемом фоне знаменитого испанского парка развлечений. Если то, что пришлось пережить Лерочке, и было правдой, то по ее внешнему виду угадать это было совершенно невозможно. У нее был очень здоровый и жизнерадостный вид, казалось, она дышала счастьем, обнимая мальчика за плечи.

— А кто этот мальчик? — не удержалась я.

— Это Лерочкин сын, — ответила Альбина, — не родной, конечно. После того, что произошло, она уже боялась рожать, все-таки генетические патологии… Сами понимаете, ни от чего нельзя быть застрахованным в будущем. Этого мальчишку она усыновила, он полюбил ее как родную мать.

— А где она сейчас?

— Живет полной жизнью, — изрекла Альбина, интонацией дав понять, что на этом закончила экскурс в прошлое, равно как и рассказ о чужой жизни. — Но давайте вернемся к вам. Вы серьезно настроены?

— В каком смысле? — не поняла я.

Она снова присела в кресло и посмотрела мне прямо в глаза очень долгим, внимательным взглядом.

— Поймите, Люба, обращаясь к нам, вы принимаете очень серьезное решение, — сказала она. — Мы не берем скучающих дамочек, которые хотят полюбопытствовать, чем мы тут занимаемся. Мы не берем тех, кто мается от безделья и лени. Более того, как правило, мы не берем тех, в ком чувствуем потенциальную способность справиться со своей проблемой самостоятельно. Мы занимаемся только с теми, кто пытался самостоятельно решить проблему, но не преуспел в этом. У нас есть и облегченный курс — он для тех, кто нуждается в повышении самооценки, в приобретении навыков общения с людьми на работе, в бизнесе или в семье. Это курсы коррекции, и этими нашими клиентами занимаюсь не я. Что касается вас, то ваша проблема, насколько я поняла, послужила почвой для многолетней неудовлетворенности жизнью, то есть это проблема хроническая.

— Все даже хуже, чем вы говорите, — горько усмехнулась я. — Вы выразились по моему поводу очень мягко.

— Да, но мы друг друга поняли, — продолжала Альбина Николаевна. — Вам требуется помощь особого рода, и у нас собраны специалисты, которые занимаются именно такими сложными проблемами. Вы должны понять главное: если вы доверяете нам решение своей проблемы, вы должны полностью выключиться из обсуждения методов этой помощи. Вы просто говорите «да», и на этом ваше участие заканчивается. Дальше начинается наша работа. Ваша задача состоит в том, чтобы безоговорочно слушаться вашего наставника. Ни в чем ему не перечить. Не спорить. Ни о чем не думать. Вам нужно будет полностью ему довериться и шаг за шагом выполнять абсолютно все задания. Вы не должны ничему удивляться, даже если что-то покажется вам странным или вызывающим. Если вы готовы, вы должны будете пройти тесты и подписать документ, подтверждающий ваше согласие.

— Когда можно будет пройти эти тесты?

— Сейчас заканчивается формирование группы, в которую вы еще можете войти, в ней, если не ошибаюсь, осталось два места. Приходите завтра к одиннадцати утра. Позвоните в дверь, назовете свою фамилию, и вас проводят к тому, кто будет завтра вами заниматься. Если вы успешно пройдете тестирование, вам будет предложено заключить договор. После внесения оплаты вы сможете приступить к занятиям. Курс начнется с понедельника, когда группа будет окончательно сформирована. Вам все понятно? Вам известна стоимость наших услуг?

— Нет, но это не имеет значения, — поспешила ответить я, — я буду заниматься в любом случае.

— Хорошо, мне нравится ваш настрой, Люба, — улыбнулась Альбина, поднимаясь с кресла. — Приходите завтра к одиннадцати. И помните, что ваша дальнейшая судьба теперь зависит от того, насколько способной ученицей вы окажетесь.

Я что-то пролепетала в ответ и стала пятиться к выходу. В кабинете Альбины мне вдруг стало жарко и тесно. Кровь прилила к голове, в висках застучало, и мне срочно захотелось на воздух. Альбина Николаевна явно собиралась проводить меня до дверей, но внезапно у нее зазвонил городской телефон, и я, обрадованная этим обстоятельством, уверила ее, что помню дорогу к вестибюлю, и буквально вывалилась в коридор.

Привалившись к стене, я наконец вздохнула свободно и поняла, отчего мне показалось так тесно в Альбинином кабинете. Сначала она произвела на меня впечатление вполне обычной женщины, и она занимала ровно столько места, сколько занимает обычный человек. Но с каждой минутой Альбина как будто раздувалась или распухала, вернее, раздувалось некое пространство вокруг нее. Не аура, нет. Аурой мне представлялось что-то такое особенное, какое-то сияние вокруг личности. А Альбина казалась обычным человеком, однако пространство вокруг нее медленно, но неумолимо заполнялось какими-то подвластными только ей особыми токами. И в последние минуты моего пребывания в ее кабинете, когда она говорила о важности моего доверия и послушания, у меня возникло четкое ощущение, что Альбина заполнила собою все пространство. Оказавшись через дверь от нее, я вздохнула свободнее, хотя и отметила, что мое дыхание до сих пор сильно учащено. По дороге к вестибюлю, в коридоре, где слышны были лишь мои осторожные шаги, у меня слегка кружилась голова. По мере приближения к главному входу тишина таяла, до меня донеслись приглушенные голоса. Оказалось, в гардеробе собралась публика, люди развешивали свою одежду, две женщины причесывались у большого настенного зеркала под часами. Я замедлила шаг, чтобы иметь хотя бы две дополнительные минуты на разглядывание здешней публики. В гардеробе было несколько человек. Двое мужчин уже повесили свою одежду и тихо переговаривались, не глядя друг на друга. Мне показалось, что их взгляды были устремлены на женщину лет тридцати, которая в этот момент устраивала на вешалке свое пальто и одновременно разговаривала по телефону, прижав трубку к уху плечом. Женщина была в обтягивающих черных джинсах, украшенных черными мерцающими камешками, и майке с глубоким вырезом. Длинные гладкие темные волосы спадали ей на плечи. Она убрала телефон в сумку, повернулась ко мне лицом, и даже у меня перехватило дыхание, так она была хороша. Трудно сказать, чем именно, но мужчины, видимо, имели ответ на этот вопрос, потому что дружно повернули головы в ее сторону и продолжали свой разговор, не спуская с нее глаз. Публика показалась мне очень приличной. Участники курсов разговаривали тихо, были хорошо одеты. Я замешкалась перед гардеробом якобы в поисках телефона и отметила, что посетители здесь — разных возрастов: двое плотоядно глазеющих мужчин были явно за сорок, дама, до сих пор стоящая у зеркала, давно разменяла пятый десяток. Навстречу мне из гардеробной двигалась группа из двух молоденьких девушек и парня лет тридцати. Дальнейшее разглядывание незнакомых людей было бы уже неприлично, и я проследовала к вешалке, на которой оставила свою куртку. В это время входная дверь открылась, и в холл вошли еще несколько человек. Какая-то мысль беспокойно закопошилась в моей голове, но я не могла ухватить ее. Стоило только ей подобраться, как мое внимание на что-то отвлекалось, и мысль ускользала, так и не давая мне ее додумать. Тем временем послышался звук открываемой двери, и люди дружно подняли головы вверх. Я поняла, что их приглашают к началу занятий. Как бы мною ни владело любопытство, мне оставалось ретироваться. Я открыла входную дверь, и в лицо мне посыпались колючие снежинки.