Женщина не прощает - [38]

— Избавишься от него, — зашипел муж, — своими руками уничтожишь — тогда поверю.

Он резко оттолкнул женщину, сел в машину и рванул с места.

Бабульки еще долго пересказывали друг другу Анькину игру, с каждым разом обогащая диапазон эмоций, жестов и слов. Особенно сокрушались те, кто спектакль пропустил.

Я дослушала рассказ Аркадии Львовны и задала вопрос:

— Через какое время после этой публичной ссоры приезжала скорая?

— Месяца через два. Тогда дети в школу шли, в сентябре. Мужик этот приехал, как всегда, сидел в квартире, только Анька выходила. То в магазин, то в аптеку. На вечер его скорая и забрала.

— Аркадия Львовна, познакомьте меня с вашей аптекаршей, которая вам истории про Аньку рассказывает.

— С Ильиничной? Пойдем, она тут, за углом.

Бабушка оперлась о мою руку, и мы маленькими шагами пошли в указанном направлении. Я выкинула из головы назначенную встречу с «родственницей», предвкушая развязку запутанной истории.

Дарья Ильинична обладала зычным голосом и неистощимым желанием общаться. Она в подробностях пересказала тот день, когда Анна Ковригина покупала медикаменты.

— Гидроксизин и снотворное, — перечислила фармацевт ее приобретения.

— Вы запомнили?

— Все в нашем дворе знают об Анькиных похождениях, — хмыкнула женщина в халате. — Я еще подумала тогда: зачем ей снотворное, если любовник приехал? Нелогично, правда?

— Правда. Так зачем ей снотворное?

— При смешивании эти препараты вызывают нарушения сердечной деятельности, доводят до аритмии. В больших дозах способны вызвать внезапную смерть.

— У нее медицинское образование, — пробормотала я себе под нос, вспоминая.

Она знала тонкости взаимодействия медикаментов, в которых не сведущ обычный человек. Но зачем она обратилась в аптеку своего района? Хотела бы отвести от себя подозрение, отоварилась бы в другом конце города, где ее никто не знает…

— Гидроксизин она и раньше покупала, — отозвалась Дарья Ильинична, — говорила, крем не оседает от него. Хрустящий и стойкий получается. А снотворное первый раз купила.

— И вы сразу ее заподозрили?

— Что вы! Только когда мне Аркаша про скорую помощь рассказала. На следующий день вспомнила о ее покупках. Почитала противопоказания в инструкции. Если у мужика сердце прихватило, ему в приемном покое поставят капельницу с калий-хлоридом. Раньше так делали, когда я практику после училища проходила. За сорок лет ничего не изменилось.

— Петровна говорила, что за сердце держался, когда его на носилках выносили, — вставила Аркадия Львовна.

— Калий-хлорид вводят внутривенно, — продолжала аптекарша, — в сочетании со снотворным и гидроксизином — это смертельный яд. Быстрый или медленный. Зависит от того, насколько у него сердце сильное. Ведь врачи даже знать не будут, что за медикаменты у пострадавшего уже есть в организме.

Выслушав всю историю и вернув бабульку на место, я передумала встречаться с Анной Ковригиной. Сейчас она представлялась мне демоном, колдующим над снадобьем. И кто его знает, что она могла подсыпать в кофе непрошенной гостье.

В историю любви я уже не верила. Вероятнее всего, Анна умоляла мужа ее простить и в качестве доказательства своей преданности отравила несчастного Петьку. Все пазлы сложились в единую картинку. Я должна радоваться, что одну таинственную смерть нашего работника самостоятельно раскрыла. Без доказательств, фактов и законного наказания. Пусть так.

Но радости я не чувствовала. Петькина смерть никак не объясняла двух других и не вязалась в цепочку. Она была сама по себе. Любовь и ревность, предательство и смерть — подобными примерами пестрит мировой кинематограф, ничего необычного.

Впервые я задумалась о том, что каждую из этих смертей, возможно, надо рассматривать по отдельности. А я упорно соединяла их в цепочку. Может, в этом кроется причина моих неудач?

Внезапно зазвонил мобильный.

— У меня не так много времени, — напряженным голосом сообщила «родственница-колдунья». — Долго еще вас ждать?

Я глянула на часы. Опаздывала на полчаса.

— Буду через пять минут.

«Идти или нет?»

Я сомневалась. Было страшновато. Что делать? Идти или нет? Позвонила Снежанке и вкратце рассказала историю.

— Что мне делать?

— Не знаю, — растерянно ответила подруга.

— Спасибо. У меня две минуты осталось. Думай.

— Иди, — решила Снежана.

— А вдруг она меня отравит?

Вспомнился случай с нашей годовщины, когда и кожа, и волосы пострадали.

— Так ты ничего не пей и не ешь, — советовала подруга.

— Все равно страшно.

— Настя, не глупи. Чего ты боишься? Она о твоих подозрениях знает? Знает, что ты с бабками общалась?

— Нет.

— Тогда она верит, что история любви — это окончательная версия, которую ты приняла.

— Наверное, ты права.

— Тогда чего ты боишься?

— Все равно страшно.

— По легенде ты торопишься в аэропорт, так?

— Правильно.

— Постой на пороге, полюбезничай и уходи. Воздух в ее квартире не отравлен. Она сама ведь им дышит…

Я еще сомневалась.

— Тем более, она ничего не подозревает о твоих сегодняшних расследованиях, — уговаривала Снежана. — Ты на кофе прощальный просилась и все.

— Тогда зачем мне к ней идти?

Я не понимала цели визита. И так все знаю. Что еще?

— Мало ли что, — не сдавалась Снежана. — Может, что-то в ее квартире даст тебе подсказку.