Женщина нашего времени - [42]

Она не могла оставить кассу, а без нее ничего нельзя было сделать. Стопки ярких красочных пакетов с одеждой лежали на своих полках, а другая одежда висела на желтых перекладинах. Коробки, бутылочки и другие, упакованные в пакеты, товары были аккуратно расставлены; сам магазин представлял собой как бы грот с зеркальными стенами, теплый и сияющий.

В дальнем конце перешептывались девушки. Из-под прилавка Харриет достала новую игру.

Одной из проблем в эти четыре трудных месяца было найти такого изготовителя, который сделал бы именно то, что она хотела. Наконец она нашла маленькую фабрику пластмассовых изделий, расположенную недалеко, в нескольких милях, от того места, где жил Саймон. Она ездила туда, чтобы работать бок о бок с ее хозяином, мистером Джепсоном, обхаживая его, досаждая ему и давая обещания, хотя она не имела никакой уверенности в том, что будет в состоянии их выполнить. И, таким образом, она смогла воодушевить его настолько, что был изготовлен прототип игры, который почти удовлетворил ее.

Он был меньше оригинала Саймона, изготовлен из тяжелого, блестящего черного пластика, который выглядел почти как лакированное дерево. Воротца в форме буквы Y были выполнены из блестящего белого пластика. А как же горько плакался мистер Джепсон, жалуясь на трудности, мешающие ему сделать все так, как нужно.

Четыре шарика и фишки соответствующего цвета сверкали, как цветные капельки, на абсолютно белом и на абсолютно черном фоне.

Харриет наугад бросила фишки в прорези и удерживала в своих желобках шарики, которые были готовы покатиться. Она быстро произвела подсчет и переключила воротца.

Поскольку эта доска была меньше, шарики не издавали музыкальных звуков. Нахмурясь, Харриет слушала и наблюдала. Блестящие цветные пятнышки делали зигзаги, скатываясь вниз по дорожке, которую она выбрала для них, и падали один за другим в предназначавшиеся для них места. Машинально Харриет сгребла их и снова разбросала фишки.

— Извините.

Две девушки стояли у прилавка. Они ухватились за кусок ткани под шкуру леопарда и, показывая на нее, спрашивали Харриет:

— Мы можем это взять?

— Конечно, можете.

Харриет взяла покупку, завернула в тонкую оберточную бумагу и положила ее в один из серебристых пакетов для покупок фирмы «Степпинг». Головы девушек склонились над кошельками. Харриет заметила, что это были цветные пластмассовые кошельки, напоминающие ей те кошельки, которые Лиза клала в старые хозяйственные сумки Кэт, когда играла в магазин. Девушки сложили свои деньги вместе. Сосчитав и пересчитав эти деньги, в основном монетки, они подвинули их по прилавку в сторону Харриет. Она убедилась, что все было до пенни точно.

— Вы оставили себе достаточно денег, чтобы доехать домой? — спросила Харриет.

— Да. Это, вообще-то, ведь дорого, правда же? Но мы просто должны были их купить, раз уж мы примеряли их, не так ли? Мы будем носить их по очереди.

Харриет почувствовала прилив удовольствия, которое ей всегда приносила продажа вещей. Она получала вполне определенное удовлетворение от того, что радовала покупателя и удачно продавала товар, а именно это она только что и сделала. А понимание того, что девушки едва смогли набрать денег, чтобы позволить себе такую покупку, скорее усиливало, чем уменьшало это чувство.

Из собственного опыта она знала, что ей всегда больше нравились те вещи, на которые у нее действительно не хватало денег, и она представляла себе, как девушки по очереди будут появляться на вечеринках, щеголяя дольчиками под черной юбкой и еще более экзотическими прическами из своих волос. Ради этого стоило тратить деньги.

До этого, днем, она продала такие же дольчики большего размера полной женщине, которая явно могла позволить себе купить их и в пятьдесят раз дороже. Единственное удовольствие, которая она от этого получила, — рациональность сделки.

— Желаю вам носить это с удовольствием, — пожелала Харриет.

— А что это такое?

Одна из девушек провела пальцами по наклонным дорожкам игры. Она подняла воротца, похожие на белые косточки, и покачала их. Одни воротца она уронила, и они покатились по натертому полу.

— Сэнди, — увещевала ее не такая бойкая подружка.

— Все в порядке, — успокоила Харриет, когда маленькие дужки вернулись на свои места. — Это мое, и магазину оно не принадлежит. Попробуйте.

Харриет показала им. Сэнди потрясла фишки в кулаке, словно это были игральные кости, поцеловала костяшки пальцев, что она, должно быть, видела в фильмах, и вставила их в прорези. Они обе склонились над игральной доской, споря друг с другом и отталкивая руки друг друга, чтобы не мешали.

— Ты рехнулась, Ники.

— Сама рехнулась. Если ты откроешь вот эти воротца, то тогда шарик пойдет только вот так. Поняла?

Харриет наблюдала за их лицами. Пружина освободилась, и вновь заиграла музыка.

Глаза и рты девушек превратились в прелестные окружности, когда они наблюдали, как шарики следовали по своим дорожкам. Однако завершилось все тем, что шарики не пришли в нужные прорези.

— Дура.

— Дайте нам сделать еще одну попытку. Это было по ее вине.

Они продолжали толкаться и спорить.

«Хорошо», — подумала Харриет. Она испытывала свою игру на всех, кого знала, но всегда боялась, что реакция будет продиктована добротой, желанием помочь или просто стремлением к личной выгоде. Больше всего ей нравилось, когда игра захватывала и увлекала таких незнакомых людей, как Сэнди и Ники. Их тощие плечи склонились над игрой, а сливы волос боксировали друг с другом. Когда их вторая попытка оказалась успешной, раздался вопль восторга.