Женщина нашего времени - [229]

— Это было не так уж неоправданно. Но я постараюсь не превратиться в хозяйку имения. Смогу?

Джейн откинулась на стуле и рассмеялась.

— Посмотрим.

Они обе знали о зыбучих песках их дружбы и о взаимном желании защитить ее. Они посидели несколько секунд, глядя друг на друга поверх белой скатерти и бокалов шампанского между ними. Они говорили о приеме, о крепышах из Эвердена, которые проходили мимо них, и о новой деревне, которую Харриет надеялась построить на этих полях.

— Всего хорошего, — сказала Джейн, взяв кончиками пальцев бокал и выпив его.

Харриет вздохнула.

— Ты никогда не говорила мне о твоих отношениях с Дэвидом Хаукинзом.

Быстро взглянув на Харриет, Джейн ответила:

— А ты никогда и не спрашивала.

Она не смогла определить, было ли это упреком, но она покорно приняла его.

— Я знаю, извини.

— Это не имеет значения. Это все давным-давно закончилось.

— Это причинило тебе боль?

Последовала пауза.

— Нет, — солгала ей Джейн, а затем, с новым порывом великодушия, о котором Харриет начала теперь догадываться, она предложила:

— Это ведь он тобой заинтересовался. Ты это знала?

Харриет просто ответила:

— Да. Я думаю, что знала.

Джейн быстро подхватила свою вечернюю сумочку и свой пустой бокал.

— Ну, — сказала она без горечи, — тогда я собираюсь выпить еще и найти кого-нибудь, чтобы потанцевать. Не так уж часто встречается, что выпадает вечер без Имоджин. Ну, не то чтобы я жаловалась, ты же понимаешь.

Она игриво подмигнула Харриет и пошла в комнату, где танцы были в полном разгаре. Харриет осталась одна за столом. Белая скатерть была как неисписанная страница для ее мыслей.

Она устроила вечеринку, это было ее созданием. Все эти люди, гости, официанты и повара были здесь, потому что она собрала их вместе. Их веселье было ее достижением, и, наблюдая за лицами, Харриет почувствовала, что ее эверденский «мыльный пузырь» стал еще прочнее.

Харриет гордилась своим вечером, но сейчас, когда веселье достигло наивысшей точки, его успех не удивлял ее. Она знала, что она может сделать, она ожидала успеха от себя самой. Но когда она сидела там, ей пришло в голову, что она должна устроить свою жизнь с такой же решительностью.

Очень давно, в самом начале, когда она встретила Дэвида в кухне Джейн, где было полно учителей, она полагала, что у нее нет времени для того, чтобы наслаждаться тайнами любви. И теперь, когда она печально сидела, вспоминая свое замужество, Робина и Каспара, свои неудачи и такие не слишком благородные сердца, как ее собственное и ее партнеров, она пришла к выводу, что она поступила правильно. Ее привлекали другие вещи, они забирали ее энергию, и она была им предана.

Любовь сама по себе слишком многого требовала, и ее пугала ответственность.

Харриет не особенно печалилась. Пожалуй, она пребывала в приподнятом настроении, в конце концов надо признать безусловную истину и расставить все по своим местам. Но она полагала, что есть и другая правда, с которой надо считаться. Она могла припомнить, как в те дни, когда она старалась создать «Пикокс», она безжалостно отвергала все, что не было связано с ее бизнесом, и какой непреклонной была ее решимость добиться успеха. Она подумала, что, вероятно, она была в те дни совсем другой.

«Однако я все же добилась успеха», — сказала она про себя. Ампутированная «Пикокс» все еще причиняла ей боль, но она знала, как сдерживать ее. «Я сама себе хозяйка. Или должна ею быть».

Эта мысль заставила ее улыбнуться, вспоминая недавнюю шутку, когда она сидела, опустив подбородок на руки.

Харриет внезапно почувствовала себя счастливой, и это счастье помогло избавиться от чувства вины. Оно не было вызвано шампанским и не было приподнятым настроением, как на приеме.

Она не хотела пускаться на поиски любви, словно это угрожало чаше Грааля, как тогда, когда она пыталась поладить с бедным Каспаром Дженсеном. Но она понимала, что это не причина для того, чтобы отказаться от других человеческих радостей — секса, дружбы или тех простых радостей, которые ей открылись в отношениях с Линдой.

Время еще не ушло. Инициатива должна исходить от нее, как и во всем, что она делала. Истина была такой простой и такой очевидной, что у нее чуть не перехватило дыхание.

Дэвид Хоукинз давно предлагал ей что-то, но она, мучаясь, отвергла это. Она спряталась в ванной. Это воспоминание заставило ее громко рассмеяться. Проходящая мимо пара посмотрела на нее с удивлением.

Сегодня вечером, когда она увидела, как он танцует с Джейн, она почувствовала ревность; подумать только, ведь ясно же, что все кончено.

«И если ты хочешь что-то, — сказала себе Харриет, — ты можешь пойти и получить это». Она осмотрела всю комнату — от лепных украшений на потолке до дубовых досок, частично признавая правду. Но не в таком хорошем настроении она была, чтобы позволить себе полное признание.

Она глубоко вздохнула, а затем пошла искать Дэвида.

Она почти сразу же нашла его. Он стоял на площадке второго этажа, облокотясь о перила красного дерева и глядя вниз на головы тех, кто находился в прихожей. Харриет знала, что он ждал ее.

Она подобрала свою зеленую бархатную юбку и медленно пошла по широкой лестнице, чтобы встретиться с ним. Когда она приблизилась, он подвинулся, чтобы дать ей место. Она облокотилась о перила рядом с ним, чувствуя теплоту дерева в том месте, где лежали его руки.