Женщина, которую я бросил - [19]

— Бедный! — засмеялась Марико. — Я действительно часто видела, как вы угрюмо щелкаете на счетах. Но вы учились в университете и справитесь с этим!

— Послушай, — сказал я серьезно, — ты можешь меня научить. Ведь ты так хорошо работаешь на счетах.

— Но…

— Что «но»? Тот, кто знает, должен помогать тому, кто не знает, это долг человечности.

Опустив голову, девушка вертела в руках стакан. Потом застенчиво посмотрела на меня. У нее было такое милое, такое прекрасное лицо. Не то что у этой добродушной дурочки Мицу.

Свои занятия мы проводили в чайной неподалеку от конторы. Марико старательно следовала заветам, а я был прилежнейшим из учеников.

Выбрали мы чайную потому, что, во-первых, мне не хотелось, чтобы сотрудники со средним техническим образованием, которые и без этого косились на меня, узнали, что я, дипломированный инженер, не умею работать на счетах, а во-вторых, в чайной проще было завязать дружеские отношения с Марико.

Она все больше и больше занимала мои мысли, а свидания с Морита Мицу казались мне теперь такими далекими, что я уже сомневался, существовала ли вообще когда-нибудь на свете девушка по имени Морита Мицу.

Но поступки наши по отношению к другим не остаются бесследными, они не исчезают, как снег под лучами февральского солнца. Ты можешь уйти навсегда, забыть, но знай, что память другого человека сохранит твои поступки. Однако тогда я об этом не задумывался…

Неужели я был более коварным и бесчестным, чем другие мужчины? Не думаю. По крайней мере половина из нас пережила то, что было у меня с Мицу. А мое стремление понравиться Марико и завоевать расположение директора поймет каждый служащий.

Да, я не был порядочным человеком, но разве я составлял исключение в армии служащих токийских фирм, мечтающих о благополучии и покое?

Да, я решил использовать любовь Марико для своей карьеры, но ведь девушка мне действительно нравилась. Меня очаровывали ее белоснежная шея, мимолетная улыбка, непосредственность.

Месяца через два после моего поступления на работу, в начале июня, компания устроила пикник для служащих. Это была инициатива директора. Пикник имел целью сблизить старых служащих с новичками. Место для пикника выбрали возле одного из озер у подножия Фудзиямы.

В субботу мы поехали поездом до Одембы, потом пересели в автобус. День стоял жаркий, и в автобусе было душно. За окнами мелькали зеленые холмы, но никто не интересовался пейзажем; мы угощали друг друга сластями, пели песни. Саяма-сан, старейший из служащих фирмы, аккомпанировал на губной гармошке.

— Смотрите-ка, Ёсиока и Марико прямо неразлучны, и в поезде и в автобусе вместе. Тут дело нечисто.

Над нами посмеивались, но это были доброжелательные шутки, без ехидства.

— Что вы! Что вы! Мы просто… Ну что здесь особенного? — оправдывалась Марико, застенчиво и радостно улыбаясь.

Я не старался скрыть своих чувств, как в конторе.

— Чем ты занималась до работы в компании? — спросил я развязно Марико, жуя карамельку, которой она меня угостила, и глядя в окно на волнующиеся вершины деревьев. — В деревне, наверное, жила, у бабушки?

— Нет, — мой тон был для нее неожиданным. — Недолго работала в конторе фармацевтической фабрики в Кейдо.

«Фармацевтическая фабрика в Кейдо? Где-то я о ней слыхал».

— Там лекарства изготовляют?

— Да, раньше изготовляли мыло, а теперь лекарства.

«Где-то я об этом слыхал. Ах да, Мицу… Кажется, там работала Мицу».

— Фабрика маленькая, но мне там было хорошо.

— Там случайно не работала Мицу… Морита Мицу?

— Работала. Кажется, она из деревни Кавакоси? Вы ее знаете, Ёсиока-сан?

— Нет, я просто так спросил. Один мой товарищ…

Я замолчал.

Она ничего не заметила, но, если бы и заметила, краску на своем лице я объяснил бы усталостью и жарой в автобусе.

Вскоре показалось голубое озеро. Красные и желтые крыши дач вокруг него утопали в зелени, а сами дачи были похожи на игрушечные домики. Оживленные девушки выпрыгнули из автобуса.

Летний сезон еще не начался, а на берегу озера уже открылись рестораны и магазины сувениров.

Семья американца, скорее всего офицера оккупационных войск, каталась по озеру на моторной лодке.

— Вот здорово! — шепнула Марико, глядя, как лодка, едва касаясь воды, летела, разрезая гладь озера на две части.

Ветер играл платком на ее голове.

— Вы любите спорт, Ёсиока-сан?

— Да.

— Какой?

— Я езжу верхом.

Не знаю, почему я так ответил. Скорее всего, из тщеславия. И вскоре поплатился за это.

— Ездите верхом?

— Иногда.

— Великолепно! Вы покажете нам класс! Где-то здесь дают лошадей.

Отказываться было поздно. За киоском с сувенирами мы увидели четырех крестьян, державших за поводья лошадей. Марико побежала туда, а я поплелся следом. «Будь что будет. Только не трусь! Ведь это не скакуны с токийского ипподрома, а всего-навсего крестьянские клячи!»

Однако я здорово опасался за свою правую руку.

Как я и предполагал, лошади были худыми, глаза их гноились, над лошадьми кружили тучи мух. Вся компания со смехом и шуточками смотрела на нас

Я должен показать себя!

Крестьянин, увидев, что я еле-еле вскарабкался на спину лошади, усмехнулся. Старая кляча беспокойно жмурилась, мотала головой и вскидывала задом, словно хотела избавиться от невесть откуда взявшегося груза.