Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях - [2]

Девочка до 10 лет в нравственном отношении охраняется своим детским возрастом и попечением матери, но с того времени поступает уже под защиту закона «Цааджин бичик». Это степное уложение о наказаниях составлено и утверждено ойратскими князьями на съезде 5 сентября 1640 года под председательством первенствующего в ойратском союзе Батур-хонг-тайджи и дополнено впоследствии Галдама-хонг-тайджием. Поэтому закон этот издан девятью годами раньше уложения царя Алексея Михайловича. Этот единственный монгольский кодекс, которым и наш закон дозволяет калмыкам руководствоваться в делах неуголовных, в статье 101 говорит: «а кто женский пол ухватит за груди или поцелует, и за то оному человеку по-тайному… учинить один щелчок. Кто сие учинит над девкою старше 10 лет, того штрафовать, а если девка моложе 10 лет, того не штрафовать».

Нам, европейцам, этот закон покажется, быть может, смешным; но монгольские законодатели, как видно, вполне сознавали глубокое значение нравственности, если ее оберегали и от неуместных шуток… Говорят, что нравственные начала не проникли еще в простые души калмыков, не чуждые ни порокам, ни добродетелям их кочевого быта, но по крайней мере в нарушении девичьей чистоты они положительно не заслушивают упрека.

Хорошая сторона упомянутого закона усматривается и в том, что раз приняв женщину, и в столь раннем возрасте, под свою защиту, он не оставляет ее и далее.

Так в статье 47 пункт 2 говорится: «Каждую девку замуж надлежит отдавать от 14 лет и выше». Признавая в этот период девушку созревшею для брачного союза, закон тем самым охраняет ее от опасности пылкого возраста и скользких для ее нравственности случаев…

По калмыкскому закону, можно сватать и раньше, но «если сговоренная девка будет моложе 14 лет, то таковую до урочных лет, хотя бы и жених требовал, не отдавать. А которая девка в урочные лета придет, а отец ее, в противность сего закона, за сговоренного жениха не будет отдавать, то таковую без платежа отцу ее скота[1] взять и за сговоренного жениха отдать замуж».

Охранение законом социального положения женщины не останавливается на этом, но идет далее. В статье 49 того же уложения сказано: «Если сговоренную у кого девку до 20 лет жених не будет брать, то отец ее должен отцу жениха сделать три напоминания, после которых, если жених не возьмет, то отец невесты может, объявив о том прежде владельцу, дочь свою отдать замуж за другого. Но если это сделается без троекратных напоминаний и без ведома владельца, то должен возвратить жениху взятый за невесту скот и, сверх того, будет оштрафован по усмотрению суда».

Калмыкский закон, дозволяя сватать девушку моложе 14 лет и полагая 20-летний возраст последним сроком выдачи в замужество, тем самым не допускает в своем социальном быту ни старых дев, ни старых холостяков. И действительно, между калмыками их нет. Возвышая же в народе посредством браков нравственность, закон тем самым пресекает путь проституции, и действительно, между калмыками ее не существует.

Безбрачная жизнь (за исключением духовенства) для калмыка немыслима. Так смотрит на нее и закон, который, облегчая бедным выход из безбрачного состояния, возложил попечение о них на общину. Так, в статье 47 говорится: «Ежегодно из 40 кибиток женить холостых 4 человека, из которых каждому в заплате за невесту должно десятью семьями вспоможение чинить[2], и кто даст на вспоможение жениху лошадь или корову, тот имеет из приданого невесты, кроме собственной ее пары и излишнего платья, одно портище получить, а за овцу — какую-нибудь небольшую вещь. А ежели кто, за неучинением ему вспоможения, не женится, и за то с 10 кибиток взять штрафу 2 верблюда, 5 лошадей и 10 овец».

Сватовство у калмыков сопровождается платежом за невесту «шагате», подарками свадебными «хурюм» и, само собою разумеется, брачным пиром. Для устранения на всякий случай и с обеих сторон произвольного требования, закон (статья 46) положительно определил размер того и другого и, заметим, определил не по материальному состоянию, а по социальному положению жениха и невесты.

«Если, например, кто из владельцев и табанагоутов (зятья владельцев не ханской крови) один у другого за сына своего сговорит дочь-девицу, то за таковую невесту отцу ее женихов отец должен заплатить 30 вещей жестоких[3], 150 лошадей и 400 овец; а между малых владельцев и табанагоутов платить за невесту по 10 вещей жестоких, по 50 лошадей и по 100 овец. А приданого за таковыми невестами давать по пропорции взятого за них платежа».

«За дочь ясачного сборщика 40 кибиток платежа определяется: 5 верблюдов, 25 лошадей и коров и 40 овец; а за нее приданого должно быть: 10 портищ платья и 20 вещей, седло с убором и одно платье уборное, 2 верблюда и 2 лошади. А если дается в приданое служитель или служанка, то зять тестя и тещу должен отдарить верблюдом».

«За дочь ясачного сборщика 20 кибиток платежа: 4 верблюда, 20 лошадей и коров и 30 овец; а за нее приданого имеет быть 5 портищ платья и 15 вещей, 1 верблюд и 1 лошадь. А зять тестя и тещу должен отдарить по рассмотрению доброты приданого». Придворные служители в платеже за дочь и получении приданого были сравнены с сборщиками 20 кибиток.