Женщина из шелкового мира - [6]

Мадина проводила серебряную фею взглядом и снова принялась осматривать здешние необычайные товары.

Повыше блюд с кусками мыла стояли стеклянные вазы, наполненные разноцветными шарами и шариками. Еще повыше — другие вазы, уже с какой-то воздушной стружкой. Были здесь и большие флаконы с разноцветными жидкостями, и коробки, обитые шелком и доверху наполненные морскими звездами, сделанными из непонятного материала, и фарфоровые банки, крышки с которых были сняты, открывая загадочное содержимое — то ли крем, то ли какую-то смесь с мелкими темными зернышками.

Мадина разглядывала все это с открытым ртом, как ребенок, попавший в волшебные чертоги. Она и не предполагала, что обычный магазин косметики может вызвать у нее такое изумление!

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

Маленькая продавщица подошла теперь к ней. К ее длинному фартуку был приколот значок с именем — Надя. Вообще-то Мадина смущалась каждый раз, когда слышала подобное предложение. Может, потому, что ей редко случалось это слышать, но она так и не привыкла к такому вот, на европейский лад, предупредительному магазинному общению. Да в Бегичеве его и не было вообще-то.

Надя, смотревшая на нее с доброжелательной улыбкой, несомненно, усвоила именно европейские стандарты торговли. Улыбка ее, впрочем, казалась вполне искренней, нисколько не натянутой.

— Я не знаю… — пробормотала Мадина. — То есть, вернее, мне нужен крем. Для стареющей кожи.

— Для вашей? — удивленно спросила Надя.

— Нет. Подружка попросила.

— Тогда возьмите вот этот! — радостно предложила Надя. — Он из свежих груш и меда. Питает кожу в течение целого дня, а потом…

Она щебетала без умолку, описывая несравненный эффект, производимый кремом, Мадина слушала, кивала и со все возрастающим удивлением ловила себя на том, что вся эта рекламная болтовня не утомляет ее, не раздражает, а увлекает и даже восхищает. И это тоже было то самое другое, которым вся сплошь была Москва. Какая-то другая жизнь, другие возможности, другие радости… И как же она раньше не обращала внимания на этот необыкновенный мир, состоящий из таких увлекательных мелочей?

— Я возьму его, — кивнула Мадина, когда Надя замолчала.

Та немедленно и ловко извлекла откуда-то маленькую баночку, фарфоровой лопаточкой набрала крем из большой банки и положила его туда.

— Вот, с горкой, — сказала она, улыбаясь. — Вашей подруге понравится. Ну а себе?

— Что — себе? — спросила Мадина.

— Себе ведь тоже надо что-нибудь купить.

— Зачем? — не поняла она.

— Чтобы обрадоваться, — как само собой разумеющееся объяснила Надя.

— Обрадоваться? — недоуменно переспросила Мадина.

И тут же поняла, что ей этого хочется и, главное, что это возможно. Она действительно может обрадоваться оттого, что купит в этом необыкновенном магазине какой-нибудь волшебный крем, или непонятный шар, вот хоть этот, с золотистыми искрами, или кусочек оливкового мыла, который ей отрежут от большого куска, лежащего на фаянсовом блюде, и завернут в шелковистую бумагу… И стоило ей об этом подумать, как желание купить что-нибудь вот такое, необыкновенное, никогда ею прежде не виданное и не желаемое, стало таким сильным, что у нее даже голова закружилась — сильнее, чем от обилия запахов, наполнявших магазин.

— Д-да… — пробормотала Мадина. — Я хочу… что-нибудь.

Это желание было таким неожиданным, что она испугалась его.

— Возьмите мыло, — доверительным тоном посоветовала Надя. — Оно совершенно натуральное, таким наши бабушки мылись. То есть, наверное, не наши, а каких-нибудь английских лордов. И еще… Знаете, вам обязательно надо взять бальзам для губ.

— Почему именно для губ? — улыбнувшись, спросила Мадина.

Она потихоньку стала приходить в себя. Жгучее желание непременно купить что-нибудь необычное не то чтобы ушло, но сменилось более простым чувством — любопытством.

— Губы никогда не будут трескаться, — объяснила Надя. — А скоро ведь зима. Но главное даже не в этом.

— А в чем? — спросила Мадина.

При этом она с удивлением отметила, что сердце у нее замерло так, словно продавщица Надя в самом деле могла сообщить ей что-то главное, такое, чего она никогда прежде не знала.

— Главное, что мужчины теряют голову, когда у вас на губах этот бальзам.

— Но я… — начала было Мадина.

И замолчала. Ей неловко было признаться этой улыбающейся, говорящей доверительным тоном девушке, что у нее нет мужчины, который мог бы потерять голову от запаха ее губ. Никогда Мадина не чувствовала по этому поводу ни сожаления, ни тем более неловкости, а теперь вот почувствовала, и у нее даже щеки вспыхнули.

— Вы попробуйте! — горячо проговорила Надя; кажется, она не поняла причину Мадининого смущения. — Вот этот возьмите, «Яблочный поцелуй». Попробуйте. — С этими словами она поднесла к Мадининым губам нежно-зеленую бумажную полоску. — Намажьте, намажьте. Ну как?

Мадине в самом деле показалось, что она надкусила яблоко, настоящее, осеннее, крепкое, только что снятое с дерева в саду и еще не утратившее своего живого запаха.

— Необыкновенно! — с чувством ответила она.

— Я же вам говорила! — торжествующе воскликнула Надя. — А есть еще «Жасминовый поцелуй». И «Сиреневый поцелуй». И…