Женщина и власть в Месоамерике. Донья Марина - [7]

Если испанцы мерзли, то тотонаки – дети щедрого солнцем юга – просто гибли десятками. Страдала от холода и Марина, хотя Кортес приказал прислужницам укутывать молодую женщину в теплые накидки.

В это время начальник уделял Марине мало внимания, зато около нее стал снова появляться, как бы невзначай, Алонсо Пуэртокарреро. Этому рыцарю и досталась по первоначальному жребию Малиналли. Так, по крайней мере, об этом рассказал ей друг Берналь.

Перевалив через высшую точку горной цепи, войско оказалось в обширной плодородной долине. Здесь было теплее, всюду виднелись обработанные поля, окруженные живыми изгородями агавы. Испанцы вступили на земли Тлашкалы. Это было небольшое независимое от ацтеков государство, годами воевавшее с ними. Кортес надеялся пройти здесь без сражений и послал заранее правителям Тлашкалы четырех тото-наков с предложением мира.

И сразу начались неожиданности.

Послы не возвращались. Потеряв терпение, испанцы двинулись вперед. Скоро их передовой отряд наткнулся на огромную каменную стену высотой почти в три метра. В ней был всего один проход, который легко простреливался. Тянулась эта стена на многие сотни метров и упиралась по краям в крутые неприступные горные отроги.

Но укрепление это оказалось неохраняемым. Испанцы спокойно прошли через него и только спустя некоторое время наткнулись на небольшой индейский отряд, человек в тридцать. После короткой, но жаркой стычки тлашкаланцы отступили, а испанцы устроились на отдых у берега чистого ручья. Здесь Марина впервые увидела странный обычай своих новых владык. Они мазали раны жиром, вытопленным из трупа убитого индейца. Этим же средством они пользовали и раненых лошадей. Лишь через несколько дней один пожилой солдат, по имени Хуан, охотно беседовавший с Мариной, объяснил ей, что испанцы делали это по необходимости, за отсутствием оливкового масла.

А на следующее утро завоеватели попали в ловушку. Разгоряченные боем, они незаметно для себя втянулись в узкое ущелье, где конница не могла развернуться, да и артиллерию применить было трудно. А там, за поворотом, их ожидала целая армия индейцев – тридцать тысяч. Во главе ее стоял Шикотенкатль – сын одного из главных правителей Тлашкалы.

Марина находилась в обозе, позади атакующих. Она не выдержала, отбежала в сторону, вскарабкалась, как дикая кошка-оселот, на ближайший утес и обмерла: так беззащитна показалась ей стайка ее новых хозяев против индейских полчищ. Впервые в жизни у нее защемило сердце.

В лучах утреннего солнца переливались разноцветные перья, украшавшие индейских воинов, их оружие, бесчисленные копья и дротики с остриями из обсидиана, боевые штандарты с изображениями золотого орла или белой цапли, стоящей на скале. Лица участвующих в сражении были расписаны белыми и желтыми полосами, боевой раскраской.

По приказанию Кортеса испанцы начали пробиваться из теснин на равнину. С огромным напряжением сил это им удалось. И сразу положение изменилось. Скученность тлашкаланцев оказала им плохую услугу, плотные ряды их воинов представляли хорошую цель для артиллерии. Каждый залп вырывал из строя десятки жертв. А когда дело доходило до рукопашной схватки, дрались лишь передние ряды, остальная масса, беспорядочно наседая, только мешала своим.

После ожесточенного часового сражения индейцы отошли в полном порядке. Кортес ждал предложения о мире, но его не было. Тогда он сам послал второе посольство, где требовал, чтобы испанцев пропустили через Тлашкалу. Ответ Шикотенкатля был краток, но выразителен:

– Чужеземцы могут идти, когда вздумают… Но мир с ними мы заключим после того, как их мясо будет отделено от костей, а кровь их сердец насытит наших богов!

Когда Марина переводила эти слова Кортесу, она ожидала взрыва гнева. Но предводитель войска умел сдерживать себя когда нужно. Он лишь усмехнулся и отпустил послов. А нескольких пленных приказал одарить цветным бисером и отпустить, предварительно растолковав им, что испанцы им не враги, а братья.

Время шло. Были еще две безрезультатные стычки, становилось труднее с продовольствием. Все окрестные индюки и щенята были съедены, а вылазки за едой обходились дорого. У испанцев погибло пятьдесят пять человек от ран и болезней, остальные едва стояли на ногах. Сам Кортес заболел опасной лихорадкой. Он настолько ослаб, что с трудом держался в седле. Попытки Марины полечить его травами успеха не приносили. Болел лихорадкой и патер Ольмедо. Ему лекарства его новой духовной дочери помогли.

Неожиданно в испанский лагерь явилась группа индейцев с подарками. Их встретили радушно. И только одна Марина, только она смогла понять и растолковать Кортесу, что это разведчики Шикотенкатля, подосланные разузнать силы врагов. Когда их как следует допросили, так и оказалось: назавтра тлашкаланцы собирались штурмовать испанский лагерь.

По приказанию Кортеса всем этим разведчикам отрубили руки и отослали назад.

Марина улыбнулась в темноте, вспомнив, что тогда и Кортес и все его солдаты считали положение безнадежным. Только она ободряла своего владыку и возлюбленного. И действительно – произошло чудо. На утро перед форпостами испанцев появились не разъяренные воины, а толпы носильщиков со свежими съестными припасами. А за ними явился и сам Шкотекатль с предложением мира и дружбы. Это был высокий широкоплечий воин лет тридцати пяти с гордой осанкой и лицом, покрытым боевыми рубцами. Он откровенно объявил, что правители Тлашкалы и он сам считают себя побежденными, а дальнейшее сопротивление – бессмысленным. Война была начата потому, что они приняли Кортеса за друга Мотекусо-мы. Если же верно, что он, Кортес, помогает народам, порабощенным ацтеками, то в лице тлашкаланцев он найдет стойких помощников и верных друзей.