Женщина и спасение мира - [12]
"И познаете истину, и истина сделает вас свободными" (Ин. 8.32). Познать истину можно только свободно, но взамен она сообщает положительное содержание всем формам свободы, наполняет ее "...в праведности и святости истины" (Еф. 4.24), направляет и тем самым действительно освобождает. Свобода только отрицательная и пустая — "свобода от" — переходит в положительную свободу — "свободу для". Свобода есть форма истины, а истина есть содержание свободы. Если сказать, что содержание свободы есть безразличие выбора, произвол (liberum afbitri-um), то она оказывается лишенной содержания, так как в этом случае содержание совпадает с формой: свободная свобода, чистый произвол. С другой стороны, положительное содержание, истина может быть лишь призывом, приглашением на свой "пир ценностей", и это приглашение подразумевает возможность отказаться от него. Tsedeqa, "праведность", не имеет юридического смысла в Библии; она симптоматична для истины нашего отношения к Богу, высшей Любви. Вера — это глубокое и тайное да, которое человек произносит источнику своего бытия; и тогда "человек оправдывается верою" (Рим. 3.28). В акте веры человек проясняет самого себя, он свободно и вполне находит свое место в своей собственной религиозной истине, и праведность свидетельствует об этом, оправдывает его. Но как только мы покидаем вершины апофатизма>[27], разум накидывает сеть своих собственных измерений и заключает тайну в темницу[28]. Уже префикс ргае в словах praescientia, praedeslinatio связывает Премудрость Божью категорией времени и сводит Воплощение к одной лишь сотериологии (учение о спасении). Если ставить слишком сильный акцент на felix culpa как единственную причину, не становится ли она способом выражения того, что стоит за сомнениями представителей Реформации (supralapsisme), не решающихся признать свободу Адамадаже до падения? В этом случае, не является ли Адам универсальным первообразом Иуды, который вызывает и ускоряет действие Бога? Свобода, которая венчается успехом, кажется тогда беднее по своим последствиям, чем свобода, которая терпит неудачу, так как без culpa нет и Воплощения. Таким образом Воплощение сводилось бы к техническому средству спасения погибающих.
На Востоке свидетельство — весьма характерное — преп. Исаака Сирина (VII век) предлагает нам не только умозрительное понятие, но и опыт великого подвижника; от его слов веет суровостью пустыни, но в них еще живы следы того "пламени вещей", видеть которое ему была дано как великому прозорливцу. В земной миссии Христа он созерцает Его бесконечную жалость к людям. Любовь Человеколюбца'[29] ', Друга людей, бесконечно превосходит у него сотериологию как таковую и достигает потрясающей объемности в Воплощении, которое совершалось бы даже без падения человека[30].
Глубинной причиной Воплощения является не человек, но Бог, оно содержится в Его предвечном и неизреченном желании стать Человеком и таким образом осуществить Богоявление. Согласно Мефодию Олимпийскому, "Слово сошло в Адама прежде веков"[31]. Св. Афанасий Великий порывает с христологией "домостроительной" (Филон, Апологеты, Ориген): Слово не обусловлено миром, но одним только Богом. Великий синтез преп. Максима Исповедника[32]подчеркивает эту мысль и продолжает линию св. Иринея[33] и св. Афанасия Великого[34]: "Бог создал мир, чтобы в нем стать человеком и чтобы человек в нем Стал Богом по благодати и был причастником Божественного существования". "В Своем Совете Бог решает соединиться с человеческим существом, чтобы его обожить", что неизмеримо больше только прощения и спасения. Понимание Сотворения мира возможно лишь в Богочеловеке: мир задуман и сотворен вВоплощении. Пренебрегая возможностью падения. Бог ваял лик человека, взирая в Своей Премудрости на небесную и вечную Человечность Христа[35].
Если бы Воплощение было определено падением, это значило бы, что Сатана, зло обусловливали бы его. Протоиерей Сергий Булгаков[36] привлекает внимание к формулировке Никейского Символа веры: Христос сходит с небес и воплощается "нас ради человек и нашего ради спасения". Сжатость стиля Символа веры исключает всякую мысль о беспричинном повторении. "...Нашего ради спасения" означает Искупление, а "нас ради человек" — Обожение, причем и то и другое объясняет Воплощение. Богословие Святого Духа, Славы, Святости заставляет идти дальше отрицательного аспекта очищения от "жизни в Сатане", чтобы остановиться на положительном аспекте — "жизни во Христе". Речь идет о царственном священстве — следом за нашим Предтечею[37], — ибо Христос уже сейчас входит за завесу во святилище, чтобы осуществлять Свое литургическое служение Первосвященника. В Евхаристии небесная реальность Христа становится нашей реальностью. "Остальное же да будет почтено молчанием", — говорит св. Григорий Богослов
