Женщина и собака в предлагаемых обстоятельствах - [5]
— Что «нет»? Что «нет»?
— Нет. Ты не мог от меня уйти. Ты говорил, что никогда от меня не уйдёшь.
— Мало ли, что я говорил. Мало ли, кто что говорит. Послушай, — сказал он ласково, — а что, если ты попробуешь посмотреть на всё иначе? В конце концов, с твоей биографией… Ну, мужем больше — мужем меньше, подумаешь! Ты, может быть, ещё раз выйдешь замуж.
— Нет, — тупо повторила я.
— Что опять «нет»?
— Тебя нет. Если бы ты был, сам подумай, разве ты допустил бы, чтобы мне было так плохо.
— Чем тебе так уж плохо? Всё, что я должен был для тебя сделать, я сделал. Я снял тебе квартиру, всё устроил, у тебя всё есть, собака с тобой. Чего тебе не живётся? Миллионы людей уходят от жён, и никто от этого не умирает и других не убивает.
— Я тебя не убивала. Просто этот винтик в очках, который раскручивается, и ты вечером его всегда завинчивал, а я без очков его не вижу, и надо на ощупь, и тогда я поняла, что ты умер, иначе такого никогда бы не случилось.
— Да сходи в «Оптику», тебе там заменят винтик. Анна не зря говорит, что твоя мнимая беспомощность — идеальный способ паразитировать на близких.
— Анна?
— Не прикидывайся идиоткой, всё ты прекрасно понимаешь и помнишь.
— Да, помню, да. Анна. Конечно. Хорошо, я всё поняла. Прости, я больше не буду.
И я положила трубку.
Встала, сняла тапочки, надела туфли, пристегнула Дёме поводок. Дёма удивился неурочной прогулке и уткнулся носом в дверь. Долго искала в кладовке совок, с которым ездила раньше на мамину могилу, не нашла и взяла в кухне лопатку для торта. Достала из нижнего ящика комода Мотин бежевый шарфик, накинула его на шею, сунула в карман ключи, вышла с Дёмой из дома и захлопнула дверь.
На улице светило солнце, и сквер был полон детьми. Я привязала Дёму к решётке, погладила его и попросила: «Не лай, пожалуйста, тебе всё время будет меня видно». Вошла в сквер через низкие воротца, прошла в дальний угол, где в тени большого клёна земля оставалась влажной после ночного дождя, села на корточки и начала копать землю лопаткой для торта. Ямка вырылась легко. Я сняла Мотин шарфик, свернула в трубочку и положила на дно ямки. Оглянулась на Дёму. Он сидел напряжённо, до отказа натянув поводок, но молчал. Я забросала ямку зёмлей, выпрямилась и секунду постояла.
Солнечные лучи, проходя через вырезную листву клёна, ложились сложным узором на чернеющий среди травы пятачок утоптанной земли. Я вернулась к Дёме, отвязала поводок от решётки и пошла к дому. Было не жарко, и, когда мы дошли до подъезда, Дёма почти не запыхался. Я слегка потянула его за поводок вперёд, мимо нашего дома, он охотно подчинился, и через несколько минут мы были уже возле церкви.
Церковь была сложена из красного кирпича, с зелёным куполом и стройной колоколенкой. Четыре колонны по фасаду, затейливый фриз и яркая фреска на фронтоне. На фреске был изображён белый агнец, два ангела, справа и слева, протягивали к нему руки. Ангельские крылья покрывал цветной мозаичный орнамент.
Перед мраморными ступенями церкви начинался просторный газон, разделённый посредине дорожкой. По одну сторону от неё рос старый ясень, длинные серёжки его почти касались травы. По другую — мощный куст жасмина, весь покрытый светящимися атласными соцветиями.
Дёма бросился к кусту, остановился, насторожил уши и попятился. Я подошла и заглянула под куст. Показалась узкая мордочка, блеснули на солнце серебряные кончики иголок. Под кустом сидел ёж. Дёма тявкнул, сделал стойку и замер. И точно в такой же позе, чуть приподняв левую переднюю ножку с лёгким копытцем, замер на фронтоне церкви белый барашек с золотым нимбом над кудрявой головкой.
Мюнхен 1999—2000.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.