Женщина и мужчины - [8]

Да, лучше всего ей подошла бы многоквартирная новостройка, где на свежих стенах и потолках еще не наслоился груз чьих-то проблем и горестей. В квартире Клары на Жолибоже от многократных побелок углы настолько закруглились, что, лежа на кровати, она видела не квадратный потолок, а свод пещеры. Старая, довоенная газовая установка где-то сифонила, и казалось, что это смрад замурованного в стену живого существа, которое притаилось там до лучших времен. Кормилось это существо, должно быть, известиями из старых газет, спускаемых в унитазы: 1939 год – Führer in Warschau,[5]1953 – смерть Сталина, Марек Хласко[6] со товарищи; 1976 – повышение цен на сахар, 1981 – «Гражданки и граждане»[7]… Лишь после 1990 года на смену столь питательным газетам в некоторые квартиры пришла диетическая туалетная бумага.

Мать Клары была историком, однако предпочла преподавать географию, которая не вызывала споров. Дочь узнала от матери, что их страна, в частности Варшава, стоит над тектоническим разломом, где сталкиваются две континентальные плиты – восточная и западная. Польша была на стыке, в наихудшей ситуации. Люди Востока смирились с тем, чего люди Запада пережить не могли бы. Может, поэтому история Польши – это вечные претензии и комплексы.

…Да, многоквартирная новостройка – пожалуй, лучший вариант. Вот только средств у нее на этот вариант не было.

Продать квартиру не удавалось, несмотря на все россказни Вебера. Он приводил самых разных людей – в осенних пальто, в дубленках, в шубах, с которыми Клара то и дело сталкивалась в тесноте лестничной клетки. Пока чужие бродили по ее дому, она предпочитала сидеть в кафе, изучая основы китайского по карточкам, что наксерил для нее профессор. Она все-таки решилась отдать ключи Веберу и попросила, чтобы он беспокоил ее исключительно в случае серьезных предложений.

Вебер был пунктуален. Клара собиралась уходить.

– Шье-шье, – придержал он ее руку с ключами. Опять у него холодные пальцы.

– Простите? – Клара не испытывала к нему негатива, несмотря на то что он ассоциировался в ее мыслях с утомительными визитами потенциальных покупателей. – Ах да! Шье-шье, – повторила она «спасибо» по-китайски. – Извините, мне, должно быть, следовало вчера отдать ключи вашей жене.

Он покраснел.

– Не понимаю. – Он никогда не говорил о жене, не носил обручального кольца. – Завтра я вывешу в окне баннер.

– Шье-шье, – и она сбежала вниз по ступенькам, а на повороте съехала по перилам, держа руки в карманах с крошками любимого petit-beurre.[8]

Она вновь была девчонкой, которая удрала из дому, оставив взрослых с их сложными, запутанными делами – Вебер, его жена… Клара проигнорировала длиннющий нудный ряд истершихся от времени ступеней. Она все еще четко помнила, где из перил торчит железный прут, где можно потерять равновесие и где безопаснее всего спрыгнуть.

Клара открыла глаза. Оказалось, она чуть было не налетела на сгорбленного соседа с таксой.

– Здравствуйте, пани доктор, – как-то осуждающе произнес он, глядя на непослушную девчонку в трауре.

«Вебер слишком уж нахально отвечает взаимностью на мою симпатию», – подумалось Кларе, пока она ждала трамвая, идущего в центр. Слишком уж подолгу смотрит ей в глаза, а у самого зрачки расширены. Слишком уж близко подходит к ней. Не похоже, чтоб он был мужем той женщины, которую она видела вчера.

Агентство уже закрывалось, женщина возилась с дверной решеткой, пытаясь ее опустить. Она повисла на ней всем телом, но там, видимо, что-то заело, и женщина во взъерошенной шубе болтала над землей ногами в «казачках». Наконец она спрыгнула – прямиком в лужу, обрызгав себя и подошедшую Клару. Чертыхнувшись, женщина снова отперла двери и зажгла в офисе свет.

Клара заглянула внутрь. На сегодня они с Вебером не договаривались – встречались всегда у нее, когда он приводил клиентов. Сейчас Кларе просто было по дороге – возвращалась от слесаря, изготовившего дополнительный комплект ключей. Подбросить бы их сейчас в агентство – тогда завтра можно будет отлучиться из дому, ведь у нее так много дел, которые необходимо уладить перед отъездом.

– Я опоздала – можно ли оставить у вас ключи? – Они были еще теплые – только-только со шлифовального станка.

– Для кого? – Губы женщины слиплись от помады.

– Для пана Вебера.

Женщина не пропустила Клару внутрь, просунула под решеткой руку с пластиковым пакетом, набитым не то пещами, не то тряпками.

– А вы… – заикнулась Клара. Она вряд ли решилась бы доверить ключи уборщице.

– Его жена.

Отдергивать руку было неприлично, и Клара поглубже сунула ее в протянутый пакет, однако, усомнившись, спрятала ключи в собственную перчатку, прежде чем успела осмыслить, что делает. Эта шкварка не вызывала у нее ни малейшего доверия. Возможно, она и говорит правду, возможно, действительно является женой Вебера – в конце концов, пару иногда создают совершенно несхожие между собой люди… Шкварка, как правило, остается в тени, в тылу – такой себе мешок с деньжатами. Он же – лощеная витрина. Кто знает, может, мафия продала Вебера этой бабище – тогда у него дурная карма, усмехнулась Клара, выходя из трамвая. Ведь он, кажется, верит в переселение душ и во всякую подобную дребедень – сам же говорил, что теория реинкарнации, по его мнению, весьма логична.