Женщина без мужчины - [9]

— Не упрекайте себя. У вас не было никаких шансов… Что она произнесла?

— Как она скрылась с яхты? — Натали ответила вопросом на вопрос.

— Мы этого пока не знаем. Вероятно, ей помог как раз тот парик, на который обратил внимание ваш муж. Так все-таки, что она сказала?

Его мягкая настойчивость располагала к откровенности, но почему-то Натали воспротивилась. Как будто что-то грозило ей самой, ее достоинству, независимости, уверенности в себе, если она сейчас начнет говорить.

— Ведь она что-то сказала? Не так ли, миссис Невски?

Натали испугало то, что инспектор как бы прочел ее мысли.

Женщина прошептала одно слово — «предатель» и нажала курок. «Предатель» — вот что было произнесено.

— Что она сказала?

— Ничего.

— Вы уверены?

— Да.

— Вы говорили, что ваш муж никогда не обманывал, не подводил никого.

— Спросите любого — в Нью-Йорке, в Лондоне, в Ленинграде…

— А вас?

Натали шагнула к выходу.

— Я уже сделала официальное заявление. Все, что, по-моему, положено в таких случаях. Я хочу вернуться к себе домой.

— Он не обманывал вас? — Как настойчив был этот полицейский! — Я имею в виду других женщин… Вы меня понимаете?

— Вы бы не задали этого вопроса, если б его застрелил мужчина?

— Вы правы, — согласился инспектор. — Его застрелил не мужчина. Женщина привлекательной внешности и при этом моложе вас, миссис Невски.

Натали уже видела компьютерный портрет убийцы, сделанный на основании ее показаний. Сходство было полным. Не было только энергии и ярости в глазах, что больше всего запомнилось Натали. Этого компьютер передать был не в состоянии. И слово «предатель», произнесенное шепотом, осталось неизвестным полиции. Это был секрет двух женщин — Натали и незнакомки-убийцы.

Натали вызвала по внутренней связи Джоан Фрей — администратора «Котильона».

— Мы отправляемся по домам. Вызови, пожалуйста, машину.

— Вы что-то скрываете! — убежденно произнес детектив.

Да, она скрыла кое-что. Но это было ее личное дело. Ее и Уоллеса, пусть его уже нет в живых… Ее решимость ничего больше не сообщать полиции крепла с каждой секундой.

— Вы что-то прячете от нас.

— Я прячу от вас мои слезы. Уже много часов я отвечаю на ваши вопросы. Я хочу поплакать в одиночестве.

— Простите. Я вас понимаю…

Он проводил ее до машины. На пирсе толпились репортеры.

— Мы сможем поговорить с вами в ближайшее время, миссис Невски?

— Обратитесь к Джоан! Она свяжет вас со мной.

Полицейский и Джоан обменялись взглядами и оценили друг друга. Он понял, что эта женщина воздвигнет теперь непроходимую стену между ним и Натали. Что же, ему придется примириться с этим.

— Может, кто-нибудь будет представлять ваши интересы при расследовании? Ваш адвокат, например?

Натали попыталась собраться с мыслями. Кто же? Скорее всего Грег. Тот, кто когда-то познакомил ее с Уоллесом.

— Мой кузен Грег Стюарт. Он живет в Гринвиче.

Она почти упала на сиденье лимузина. Инспектор прикрыл дверцу машины и уже собирался удалиться. Судорожным движением она прильнула к окну, опустила стекло и окликнула его.

— Мой муж был еврей. Он говорил мне, что хотел бы быть похороненным на закате солнца.

— Боюсь, что похороны могут состояться только через несколько дней. В интересах следствия… Медицинская экспертиза и прочее… Он был религиозен?

— Нет… Но он уважал старые обычаи.

Репортеры сопровождали ее на всем пути до дома. Их квартира располагалась с западной стороны Центрального парка. Уоллес занимал ее с начала пятидесятых годов. Когда они поженились, то начали мечтать о приобретении собственного дома где-нибудь на новом месте, но дела в «Котильоне» отнимали столько времени, что им было не до этого.

— Тут их целая стая, этих газетных шакалов, — заметила Джоан. — Я вызвала Кенни, но его еще держат копы.

Кенни Уилсон возглавлял службу безопасности «Котильона», но в данный момент он ничем не мог помочь Натали.

Свора фотографов и тележурналистов ринулась к остановившейся у подъезда машине. Они прилипли к окнам, влезли на капот, кто-то барабанил по крыше. Водитель растерялся от этого напора.

— Кто убийца?! Вы ее знали?!

За стеклами мелькали разинутые в крике рты. Натали смотрела на них ненавидящими глазами.

Помощь подоспела неожиданно. Старый привратник-пуэрториканец появился из служебного входа со шлангом, из которого он обычно мыл тротуар перед домом, и, торжественно подняв его над головой, начал поливать взбесившихся репортеров.

— Смывай их к черту, стервятников! — возбужденно кричала Джоан.

Старик был решителен в своих действиях. Натали вспомнила, что когда-то Уоллес помог его детям получить гражданство и устроиться на работу в Штатах и пуэрториканец обожал его. Спасибо Уоллесу! Память о его добрых делах сейчас помогла Натали. Джоан, буквально закрывая ее своим телом, провела Натали к спасительной двери. Наконец они оказались в вестибюле.

— Мне побыть с тобой? — спросила Джоан.

— Нет. Езжай к себе и хоть ненадолго усни. С утра у тебя будет по горло дел. Ты же знаешь: все теперь свалится на тебя.

Джоан попыталась обнять ее, но Натали легонько отстранилась и вошла в лифт.

Оставшись одна в большой пустой квартире, она вдруг ощутила, что не в состоянии ни лечь в постель, ни даже сесть в кресло. Она расхаживала по комнатам и как будто вновь отвечала на бесчисленные вопросы полицейских. Сможет ли она когда-нибудь забыться сном и, встав утром, заняться обычными делами? Ей казалось, что этого уже никогда не будет.