Женщина без мужчины - [5]

— Уоллес! — вмешалась Натали. — Ты ведешь себя отвратительно.

— Прости, дорогая.

Моргулис решил сделать вид, что не расслышал последних слов Уоллеса.

— Что он сказал? — переспросил Лео.

По распоряжению Уоллеса яхта развернулась. На палубу, защищенную от ветра, вынесли стулья для гостей и расстелили ковровую дорожку для прохода манекенщиц. На какое-то мгновение Уоллесу и Натали удалось наконец остаться наедине. Они укрылись от гостей позади рулевой рубки. Уоллеса пробирала дрожь от холодного вечернего воздуха, и Натали обняла мужа, как бы защищая от ветра и согревая его.

— Устал?

— Смертельно. Полет был тяжелый.

Он только что сошел с самолета и сразу же примчался на яхту к началу торжества. Натали чувствовала, что он весь на нервах.

— Ты можешь простудиться. Пойдем вниз.

Уоллес опустил руки ей на плечи и крепко прижал к себе. Его сила всегда поражала Натали. В его руках она была как игрушка. Но поцелуй его был нежен.

— Прости меня.

— За что?

— За то, что я отшил Стива Вайнтрауба. Твой проект сделки с ним не показался мне удачным.

Натали была немного обижена на мужа, но ее сопротивление уже было сломлено.

— Ты прощен.

— Я так скучал по тебе.

— В следующий раз возьми меня с собой.

— Я не хочу брать тебя на аукцион. Там я совсем другой. Ты бы не узнала меня и испугалась. Слишком велико напряжение. Шкурки, сотни тысяч шкурок перед глазами. Режим дня, ритм всей жизни совершенно сумасшедший.

— Я не была в России с тех пор, как мне исполнилось три года. Все, что я помню, это запах щей из кислой капусты и дым от каких-то мерзких папирос.

— В столовых и кафе на Невском пахнет тем же самым. Мало что изменилось. Только проститутки у гостиниц стали моложе… совсем школьницы. И это очень печальное зрелище.

Будучи студенткой, Натали просила разрешения на стажировку в СССР, но ее отец, бывший посол в Москве, видимо, чем-то не угодил в прошлом советским властям, и ей отказали в визе без объяснения причин. Долгие годы она хранила в душе смутное, но приятное воспоминание о прогулках по бесконечно длинному заснеженному бульвару, о вкусном мороженом, которое ей покупала добрая старушка-няня. Но как-то раз отец в приступе откровенности рассказал ей, что милейшая няня Нина была сотрудником КГБ и имела звание чуть ли не майора госбезопасности.

— Я бы хотела видеть тебя там за работой. Когда ты весь вдохновение, когда…

— С тобой я весь вдохновение… только с тобой.

— Может быть, мы проведем там Рождество?

Натали тихонько касалась губами его лба, щеки, подбородка.

— Мы еще поговорим об этом…

— Я уже слышала это раньше.

— Я обещаю! — Он сказал это твердо, и она поверила ему.

Рука об руку они вернулись в салон. Толпа гостей окружила их. Уоллес щедро расточал вокруг себя энергию. Откуда только она у него бралась? Натали нравилось, как он вел себя в толпе, как умел вызвать к себе симпатию самых различных по характеру и настроению людей.

Он был торговцем до мозга костей, настоящим, прирожденным продавцом товара, он был гением в своей области. Большой рост не мешал ему двигаться с грацией танцовщика, жестикуляция его была плавной и изящной, мощный голос не раздражал, а ласкал слух. В жестокой битве за место под солнцем, за богатство он пользовался самыми цивилизованными методами. Он был рыцарем торговых турниров, и никто не мог обвинить его в грубости и нечестной игре. Манеру общения с врагами и друзьями он приобрел не сразу. Сказывался долгий и извилистый жизненный путь.

Уоллес шутливо скомандовал:

— Поднимите руки те, кто когда-то присутствовал на показе первой коллекции «Котильона». Кто знает, может салютовать, как русские пионеры.

Гости засмеялись, и в воздух в пионерском салюте взметнулось с десяток рук.

— Вспомнили? Мы собрались тогда в отеле «Уорлдорф». Нам хватило в тот раз двухкомнатного люкса. Пять лет прошло. И теперь, если бы я пригласил всех желающих, яхта ушла бы на дно от перегрузки… Задаю вопрос вам и себе: почему?

Он сделал паузу. Затихла на мгновение и публика. Натали вновь заметила блондинку в толпе. Восемь или десять человек заслоняли ее от свободного пространства перед подиумом для манекенщиц, но ее обнаженные плечи мелькнули в свете люстры, и Натали разглядела крупные бриллиантовые серьги в ее ушах и большой камень без оправы, уместившийся в глубокой ложбинке соблазнительного декольте. Чем-то эта незваная гостья раздражала Натали. Она вспомнила, что по рассеянности так и не распорядилась, чтобы охрана выловила эту «золотую рыбку» из пруда.

— В чем тайна нового взлета «Котильона» на волну успеха? — услышала Натали слова Уоллеса. — В идее! Меха должны ласкать кожу не только счастливо вышедших замуж жен миллионеров, но и их потенциальных невест. То есть девушек, делающих карьеру. Тех, кто работает и зарабатывает. Натали Стюарт, а теперь Натали Невски подкинула мне эту идею. Мех на теле женщины не только символ богатства или ее продажности, это символ ее самостоятельности, умения зарабатывать себе на жизнь, ее консервативных взглядов на дырявые шорты, мятые джинсы и прочий мусор. Мы, фирма «Котильон», — консерваторы, и если меня убьют за такие взгляды, я прошу написать на памятнике: «Последнему консерватору». Одежда определяет личность. Добился успеха — приобретай изделия фирмы «Котильон»!