Женщина - [39]

После ее смерти Йоко остро почувствовала свое одиночество. В состоянии нервного возбуждения она, как птичка, в поисках пищи перелетающая с дерева на дерево, переходила от одного мужчины к другому в поисках наслаждений. Временами к ней воровски подползала тревога, бросавшая ее в бездонную трясину меланхолии. «Я не дерево, прибитое бурными волнами к скалистому берегу. Но я еще более одинока, чем это дерево. Я не увядший лист, который падает с дерева, кружась на ветру. Но я еще более беспомощна, чем этот лист.

Неужели нет жизни иной, чем эта? Где же тот человек, который направлял бы мою жизнь?» Такие мысли изредка приходили в голову Йоко, когда она серьезно задумывалась над своей жизнью. Но мысли оставались мыслями. А тоска гнала ее то к кормилице, то к Утида, откуда она возвращалась с еще большей пустотой в сердце. Одиночество толкало ее к разврату. Но стоило мужчине обнаружить перед Йоко свои слабости, как она, точно королева, надменно отворачивалась от своего пленника и потом вспоминала случившееся с отвращением, как дурной сон. Она отчетливо сознавала, что все эти приключения приносят ей в качестве трофеев нечто совершенно отвратительное.

Именно тревога и безнадежность побудила Йоко выбрать себе в мужья попавшего к ней в сети Кимура. Одно время ей даже казалось, что если она уживется с ним, то, быть может, со временем у них сложится обыкновенная семья, каких много на свете. Но мысли эти были словно заплаты на покрывале тревоги, окутавшем ее сердце. Йоко пробовала взять себя в руки, и спокойно обдумать, как она будет жить в Америке, но в ее будущей жизни Кимура отводилась незавидная роль человека, ставшего помехой на пути, человека, с которым никто не станет считаться. «Буду жить с Кимура», – решила она, садясь на пароход. Но это было несерьезно. Йоко растерялась, словно девочка, которая не знает, куда девать куклу с оторванными руками и ногами – то ли спрятать в ящик с игрушками, то ли выбросить.

И вот неожиданная встреча с Курати. С того дня, как на палубе «Эдзима-мару», у причала Йокогамы, Йоко впервые увидела этого похожего на исполинского зверя человека, она остро ощутила его превосходство над собой. В другую эпоху Курати не служил бы ревизором небольшого парохода. Он, как и Йоко, родился не вовремя. Йоко всем сердцем сочувствовала Курати и в то же время боялась его. Всегда спокойная и непринужденная, она в присутствии Курати всячески старалась показать себя с наилучшей стороны и, к своему удивлению, обычно поступала вопреки собственной воле. Она готова была покориться ему, это даже казалось ей заманчивым. Жизнь ее станет яркой лишь тогда, когда она полностью растворится в этом человеке. Столь необычное для нее, неодолимое желание не казалось Йоко странным. Тем не менее она делала вид, что не замечает Курати, будто он не был здесь, рядом. Его равнодушие глубоко ранило Йоко. Что бы она ни говорила, что бы ни делала, он оставался безразличным. И, забыв о собственных грехах, Йоко страстно ненавидела Курати. Эта ненависть становилась все сильнее и пугала Йоко, но она была не в состоянии справиться с ней.

И вот это утреннее происшествие! Очертя голову Йоко бросилась в пропасть. Мир, в котором она жила до сих пор, вдруг перевернулся. Кимура… Америка… сестры и Сада ко… чувство собственного достоинства, которое заставляло ее держаться настороже и быть готовой дать отпор насилию, – все разлетелось в прах. «Только бы завоевать Курати, я согласна на все. Любое унижение покажется мне сладким. Лишь бы он стал моим, только моим… Рабство, которого я до сих пор не знала, будет мне слаще меда!» – размышляла Йоко, сжимая руками голову и вглядываясь в зеркало. И эта, одна-единственная, мысль взяла верх над остальными, беспорядочно проносившимися в голове Йоко. Пройдя множество лабиринтов, воспоминания остановились на событии, которое предшествовало охватившему ее странному дремотному состоянию. Легко, как лань, она поднялась с дивана и улыбнулась. То, что произошло утром, глубокой бороздой легло между ее прошлым и будущим, и от этой перемены чуть кружилась голова.

Пока Йоко размышляла, дверь отворилась и вошел Курати.

– Скоро явится карантинный инспектор, – шутливо проговорил он, не обращая внимания на несколько необычный вид Йоко. – Прошу вас сделать так, как мы условились. Вы можете сослужить нам великую службу, и притом без вложения капиталов. Да, в руках женщин великая власть. Впрочем, на вас, видно, немалые капиталы затрачены… Так я прошу вас…

– Конечно, – ответила Йоко. Она сказала это так непринужденно и ласково, что сама удивилась.

Курати ушел, а Йоко, как ребенок, принялась в сладостном упоении кружиться по тесной каюте. Она смотрела на свое отражение в зеркале, видела, как развеваются ее волосы, и не могла сдержать лукавой улыбки.

17

Замысел Курати удался. Карантинный инспектор поручил осмотр парохода своему помощнику, старому врачу, а сам коротал время в капитанской рубке, играя в карты и болтая с капитаном, Курати и Йоко. Осмотр, который всегда производился с английской строгостью и придирчивостью и доставлял обычно немало неприятностей, на этот раз прошел легко и быстро. Веселый и живой, державшийся как завзятый повеса, карантинный инспектор пробыл на пароходе два часа и покинул его в наилучшем расположении духа.