Женитьба г-на Ансельма де Тийоля - [4]
Итак, благочестивый Параклет задался целью достойно пристроить своего воспитанника. Он-то знал, что плоть юноши устроена так же, как и у всякого другого мужчины. И если сам Ансельм не испытывал эмоций, мало что понимал и никого не любил, то это вовсе не значило, что у него не было чувств. Отнюдь! Душа юноши способна была страдать, как и иные души, и горячий порох его сердца только и ждал искры, чтобы вспыхнуть, взорваться и засыпать целомудренные окрестности своими пылающими осколками!
Именно поэтому Назон трубил перед учеником сигнал к атаке и из кожи лез, чтобы подвигнуть его на штурм. Каждое утро в его ушах звучал вопрос маркиза: «Благочестивый Параклет, что это за жуткая бессонница мучает меня?»
Anna soror, quae me suspensam insomnia terrent?[45]
Для себя Назон свободно интерпретировал эту фразу как: «Сестра Анна, сестра Анна, видишь ли ты что-нибудь?»[46]
Но в сухом воображении профессора «солнце светило и трава зеленела»[47], и Параклет принялся действовать. Старый латинист надеялся завоевать какую-нибудь пышную красавицу, дабы она спасла род Тийолей от грядущего угасания. По сравнению с этим предприятием походы Александра[48] выглядели сущими пустяками. Назон отдавал себе отчет в поджидавших его опасностях и, чтобы укрепить душу рассказами о великих подвигах древних, днем и ночью перечитывал Ксенофонта[49] и Фукидида[50]. Именно тогда «Отступление Десяти Тысяч…» показалось ему шедевром стратегии!
Сердце латиниста было щедрым, а любовь к сироте безграничной! Ничто не могло его испугать, и он раскинул военный лагерь на расстоянии пушечного выстрела от юных наследниц. Следует заметить, что Параклет укрепил свои тылы, вооружившись генеалогическим древом Тийолей и восемью тысячами пяти-франковых монет, составлявших годовой доход молодого маркиза.
«Клянусь Юпитером[51], — говорил себе латинист, — кто устоит перед таким соблазном? Мадам де Мирабель с пятью дочерьми на выданье? Господин Пертинакс, председатель суда, обладающий, по слухам, самым странным из возможных аккузативов? Или генерал де Вьей-Пьер, ломающий голову над тем, как, с каким номинативом сочетать свою наследницу? Кто не захочет породниться с благородными Тийолями? Какой мельник не возжаждет обменять свою мельницу на епископскую шапку? Так сказал бы я, si parves componere magna solebam»[52].
Покуда юный маркиз Ансельм, достигший на двадцать седьмом году жизни расцвета душевных и физических сил, сосредотачивал сумеречный свет своего интеллекта на правилах латинской грамматики, благочестивый Назон оседлал своего конька и ринулся покорять души и сердца молодых наследниц.
Ансельм проникался духом поэзии Авсония[53], а Назон — духом речей мадам де Мирабель; ди Тийоль отождествлял себя с гением Ломона, а Параклет употреблял свой собственный гений на то, чтобы проторить матримониальные пути к сердцам девушек брачного возраста.
Мадам де Мирабель, дама в годах, была вдовой и постоянно носила платья в зеленую полоску. Высокая, худая, даже тощая, она невольно вызывала в памяти воспоминания о подпорках для винограда, коими щетинятся равнины Шампани. Некоторые обитатели города К., отличавшиеся особым светским остроумием, говорили, что месье де Мирабель умер оттого, что быстро обтрепал свою жизнь о неровности своей угловатой супруги.
Как бы там ни было, результатом их шероховатого союза явились пятеро дочерей.
Эти уважаемые девы, насчитывавшие от двадцати до двадцати пяти весен, все были готовы к замужеству. Мать произвела их на свет именно для этого, и теперь молодые люди порхали возле сих светильников с риском сжечь фалды своих фраков, а девицы размахивали шелковыми сачками в тревоге, что не смогут поймать ни одного из этих мотыльков.
Тем не менее каждая могла похвастаться сотней тысяч франков приданого, и каждая бросала вокруг себя напряженные, будто заряженные электричеством взгляды; глаза девиц, воспроизводившие по цвету весь спектр радуги, все вместе походили на батарею из десяти лейденских банок[54], в которых беспрестанно трепетали золотые листочки. Но увы! Их разряды не сумели поразить ни одного добропорядочного жениха. Электричество расходовалось впустую. Дело в том, что все девицы в большей или меньшей степени походили на свою мать, а у их матери профиль был не из приятных.
Разве мог благочестивый Назон потерпеть неудачу, захоти он помериться силой с этими пятью страждущими сердцами?
Вот почему, нарядившись в черный фрак, фалды которого сладострастно ласкали полные трепетного возбуждения щиколотки хозяина, в парадном жилете с переливами и в панталонах, заканчивающихся непростительно высоко от туфель с великолепными пряжками, храбрый Параклет направил свои стопы в обиталище девственниц, о которых медовый месяц, казалось, совсем забыл, распределяя свой мед. Профессор прощупал почву, понял по томным вздохам, что несчастные души сохнут от жажды, и осмелился в тщательно взвешенных выражениях сформулировать свое предложение.
Его не удивило, что молодые лица расцвели в лучах взошедшего на их горизонте солнца возможного супружества: замаячила надежда исполнения сокровенных желаний, к тому же упятеренных. Каждый день никем не понятые девицы, изливая жалобы, вздыхали в ожидании такого счастливого дня, а это в сумме составляло 1825 вздохов в год.
Роман, воплощающий мечты Жюля Верна об обществе, освобождённом от любых форм насилия, от эксплуатации. Книга полна веры в творческие возможности человека, в силу коллективного труда, во всепобеждающую науку.
Герои путешествуют по трем океанам, разыскивая потерпевшего кораблекрушение шотландского патриота — капитана Гранта. В произведении широко развернуты картины природы и жизни людей в различных частях света.Художник: П. Луганский.
В этой книге собраны исторические романы о России французских мастеров приключенческого жанра, почти неизвестные российскому читателю.Выступление декабристов, Крымская война, восстание в Сибири — пусть вымышленное, но столь похожее на народные бунты, потрясавшие Россию на протяжении XVI — XIX веков…Увлекательные события, драматические столкновения характеров, противостояние благородных стремлений к свободе и беззаветного выполнения долга, — все это помогает по-новому представить волнующее, порой трагическое прошлое нашего народа.
В романе «В погоне за метеором» космическое тело, состоящее из золота, едва не разрушило земную экономику. Метеор оказывается слишком большой ценностью в мире, стабильность которого держится на золотом запасе государств.
Книга рассказывает о кругосветном путешествии в морских глубинах на уникальном подводном корабле Наутилусе исследователя и изобретателя капитана Немо и его товарищей.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.