Женитьба Дон-Жуана - [7]

Наташу в ее прелести земной

Не сделал настоящею женой,

А сам не стал ей полномерным мужем.

Она уже, смахнув с лица слезинку,

К себе тянула

Белую простынку,

Все жены любят,

Хоть не говорят,

Когда их за любовь благодарят.

Жуан отрадно в бережном наклоне

И целовал и взгляд жены ловил,

Ласкал ей груди, словно бы кормил

Два жадных клюва с ласковой ладони,

Дивился втайне, что дитя Сибири

Вело себя,

Как женщины Севильи,

Мужчины все,

Чем более грешны,

Тем больше и в желаниях смешны.

Чтобы жена была и не тиха,

Но отвечала нормам идеала,

Чтоб знала все и ничего не знала,

Чтоб, согрешив, не ведала греха.

Уж не на этой ли душевной криви

Родился миф

Безгрешности Марии?

В делах любви,

В игре огней и стуж

Взывают часто к родственности душ.

Неправда это, здесь нужна полярность,

Здесь нужен тот особенный магнит,

Который тем вернее породнит,

Чем больше нежность и сильнее ярость,

Но гаснет страсть,

Когда за общим плугом

Жена и муж становятся

Друг другом.

Все это так,

Но не о том же речь,

Чтобы душой влюбленной пренебречь.

Кто любит только телом, счастье губит,

Меж ними не должно быть дележа.

Как долго любит верная душа,

Как яростно, но кратко тело любит.

И все же, если тело устает,

Душа — не жди,

На помощь не придет.

Прекрасна ночь,

А женщина прелестна,

Когда и ранним утром с ней не тесно.

Бывает же, на мир и на уют

Не все в такую ночь сдают экзамен:

Ложатся спать хорошими друзьями,

Врагами молчаливыми встают.

У наших же супругов без печали

Все было так,

Как сказано вначале.

Уже пришла пора

Другим вставать,

А новобрачным было впору спать.

Но вот к полудню, жалуясь на сердце,

Явилась теща чуть ли не бегом

С еще горячим рыбным пирогом,

Завернутым от стужи в полотенце,

Оценочно прищурилась с порога

И подвела итог:

«Ну слава богу!»

Очаг семейный —

Добрый костерок,

В потемках жизни разведенный впрок,

Заблудшему дающий направленье.

И я себя погрел у костерка,

И мне того досталось пирога

Да беленькой к нему — для вдохновенья,

Чтоб их поздравил, также и себя.

Итак, свершилось.

Родилась семья!

Из всех проблем,

Из всех больших идей

Семьи идея мне всего милей.

Все дело в том, что изо всех историй,

Прошитых кровью по живой канве,

Из многих философских категорий

Главнейшими считаю только две.

На первом месте в роли верховода

Есть отношенья:

Люди и природа,

А на втором

Из категорий вечных,

Из отношений чисто человечьих,

Дающих вездесущей жизни ход,

Рождающих и радость, и кручины,

Есть отношенья женщины с мужчиной,

А можно говорить наоборот.

Все остальное, если вам угодно,

От этих отношений производно.

И даже то,

Что люди страстно бьются

Оружьем мятежей и революций,

Прозрев любви зарю в кромешной тьме.

Ах, сколько в распрях от огня и стали

С мечтою о грядущем погибали

Душою апеллируя к семье!

Сам Энгельс относил,

Свергая царства,

Вопрос семьи

К вопросам государства.

Но вот беда,

Читатели упрямы,

Им подавай трагедии и драмы.

А где их взять?

Не просто же возвесть

До ранга драм скандальчики соседей.

В том и трагедия, что нет трагедий,

Хоть жертв любви вокруг не перечесть.

Влюбленные все больше с каждым годом

От всяких драм

Спасаются разводом,

Зато Жуан,

Пусть будут хоть напасти,

Сжег все мосты на переправах страсти.

Теперь он только одного хотел

Хотением души, хотеньем тела,

Чтобы одна Наташа им владела,

Чтоб только он Наташею владел.

Но вознесенная до неба верность

В нем слишком скоро

Возбудила ревность.

О, ревность,

Неподвластная уму,

Она легко ревнует ко всему.

Вот пошутил сосед довольно плоско,

На шуточку ответить бы тремя,

Но ревности холодная змея

Уже ползет извилинами мозга

И, ясному сознанью вопреки,

Прочерчивает адовы круги.

Он ждет ее

С лицом белее стенки,

Чтоб заглянуть в обманчивые зенки,

Чтоб взглядом взгляд сурово повстречать,

Чтоб на лице, невиннейшем когда-то,

Холодного, постыдного разврата

Увидеть потаенную печать.

Но вот пришла и ахнула канашка:

— Ах, Жуня!..

Ты не ужинал, бедняжка!,,

О, женщина!

Соблазнами красот

Она и бога с неба низведет

И смертным его сделает, шалунья.

Ах, до чего жесток любви полон!

Был Дон-Жуаном,

Был Жуаном он,

Теперь же для Наташи просто Жуня!

Счастливый дар людей -— воображенье

Во всем, ревнуя,

Видит униженье.

Меж тем Наташа,

Хлопоча о муже,

Проворить стала небогатый ужин,

Жуан остановил ее:

— Постой!..—

Наташа обернулась удивленно,

Наташа улыбнулась так влюбленно,

С такою откровенной чистотой,

Что мой Жуан, стыдясь за окрик грубый,

Стал целовать Наташу

Страстно в губы.

В Америке

Для сердца и души

Давно изобретен детектор лжи,

Довольно хитроумная машинка,

Через которую с вопросом — вдруг:

— Ну-с, изменяла? —

Ревностный супруг

Ложь узнает жены и даже лжинку.

У нас же без детекторов со спросом

Еще в ходу

Проверки древний способ.

Итак, Жуан

Любимую жену

На женскую невинность и вину

Так проверял, как проверял бы предок.

Ну, словом, чтобы все наверняка,

Ласкал все упоительней, пока

Мильоны и мильярды нервных клеток,

Восторга обладанья не тая,

Не крикнули:

Моя!

Моя!!

Моя!!!

Он пил и пил,

Казалось бы до дна,

А огненная чаша все полна,

Хотя Наташа и глядела в оба:

— Ты, милый мой Жуанчик, нервным стал,

Вчера всю ночь курил, почти не спал,

Взять отпуск бы тебе да на курорт бы.

— Сейчас не время…

— Все тебе помеха,

Вон Федоров

Опять на юг уехал!

Вот так,

Супруга дружески браня,

Она заговорила про меня.

— Тот к морю, а попросишь ты — оттяжка,