Женихи - [53]

Борис. То есть у кого бы они пошли лучше? У спекулянтов?

Галау. По-вашему, Советская власть не должна на торговлю распространяться?

Шафар. Советская власть останется в колхозах, на заводах и фабриках, в городах…

Присутствующие возмущены, слышатся взволнованные высказывания.

Голоса. До чего договорился! Ему волю — весь район вотчиной спекулянтов станет! Долой с трибуны этого жирного хомяка!

Шафар. Я не хомяк!

Голоса. Гнать его с трибуны! Все равно грызун! Крысиная порода! Выродок! Пусть убирается!

Кое-кто из молодежи вскакивает. Шафар ретируется.

Беслан. Успокойтесь, товарищи! Оттого что Шафар плюнет на небо, солнце не померкнет. (Пауза.) Товарищи, просит слова Дзамболат. Но, простите, еще раньше попросил слова товарищ Белов.

Белов(встает). Товарищ председатель! Дзамболат старше меня. Дайте слово ему, я подожду.

Беслан. Хорошо, хорошо. Пожалуйста, Дзамболат.

Дзамболат(встает). Не понравились мне слова предыдущего оратора. Если вы не против, я скажу пару слов ему в ответ.

Голоса. Пожалуйста! Выскажись!

Дзамболат. Моя работа — ухаживать за фруктовыми деревьями. Многие приходят полюбоваться на наш колхозный сад. Недавно зашла группа молодежи. Походили они по саду и остановились возле одной яблони. Они подивились ее большому урожаю. Но вот кто-то заметил сухую ветку, мешавшую плодоносным побегам…

Шафар. Я говорил о больших государственных делах, мне не дали договорить, а теперь мы попусту тратим время. Ухаживали бы лучше за своими деревьями, а не выступали здесь.

Дзамболат. Растить колхозный сад — тоже государственное дело. Но речь о другом. Вы замахнулись на основу, на корни нашего государственного дерева — на Советскую власть. А дерево это трудовой народ посадил, много лет ухаживал за ним, и корни его пошли глубоко, разрослась его крона. С каждым годом оно обильнее плодоносит. А вы сейчас хотели подрубить его корни.

Шафар. Что он говорит? Какие корни? Ничего не пойму…

Беслан. А надо выслушать внимательно, тогда поймете.

Дзамболат. Нет, Шафар, мы вас до корней этого чудесного дерева не допустим, руки у вас коротки! Если и появится засохшая веточка, мы сами осторожно ее уберем.

Шафар. Ей-ей, никак не пойму, при чем здесь какие-то корни. Куда он гнет?

Голоса. Не мешай! Учись слушать!

Дзамболат. Я стар, Шафар, много повидал на своем веку — от лучины и ишачьего транспорта до новейших машин, реактивных самолетов и атомных исполинов. Советская власть дала нам все, о чем мечтали. А вам она стала мешать?

Шафар. Я ничего подобного не говорил…

Дзамболат. Нет, Шафар, если не будет ни тебя, ни меня, все равно Советская власть будет жить и здравствовать! Вот таков мой ответ на ваше выступление.

Голоса. Продолжайте! Продолжайте, Дзамболат!

Дзамболат. А теперь… о засохших веточках. (Поворачивается к Бердову.) К вам обращаюсь, Бердов. Мы собрались, чтобы послушать отчет нашего депутата. Мы доверили вам решать самые жизненные вопросы. А вы — разве вы оправдали это доверие? Вы разглагольствовали здесь о Северном полюсе, о какой-то диковинной рыбе, о пользе павлинов. Но не нашлось ни одного слова о том, что же лично вами-то сделано для народа.

Бабули. Он не из застенчивых, — видно, просто похвастаться нечем.

Дзамболат. Стыдно, Бердов. Мы считали тебя человеком… потому и избрали депутатом. А ты отгородился от нас китайской стеной. Не буду говорить о всех твоих нечестных и незаконных делах, но об одном напомню. Прошу у присутствующих прощения, что злоупотребляю вашим вниманием.

Голоса. Ничего!.. Давай, Дзамболат, продолжай!

Дзамболат(Белову). Дорогой наш гость! Вас особо прошу о прощении — угораздило меня выскочить на трибуну раньше вас.

Белов. Ничего, я с удовольствием слушаю вас. Пример с деревом сегодня очень кстати.

Дзамболат. Так вот, друзья мои, с гражданской войны я вернулся в двадцатом году и немного пожил в маленьком подмосковном городке у своего знакомого — русского рабочего, в прошлом профессионального революционера. А было у него две комнаты. В одной разместились мы с ним, в другой — его дети, оставшиеся без матери. Однажды в городок приехал товарищ Дзержинский, председатель ВЧК. «Я сегодня заночую у тебя», — пообещал он моему другу. Они были знакомы по ссылке. Вечером мой друг постелил своему важному гостю на той кровати, где обычно спали дети. В полночь приходит усталый Дзержинский и видит: дети спят на полу. Отчитав за это хозяина, Дзержинский осторожно переложил детей на кровать, а сам прилег на полу, накрылся шинелью и уснул. Феликс Эдмундович был правой рукой Ленина, он был большим человеком, кристально честным коммунистом. А вы, Бердов? Скажите, что общего в вашем поведении с коммунистической моралью? Целый детский сад вы изгнали из дома, в котором поселились сами. И в личной, и в общественной жизни люди берут пример с коммунистов. Куда бы пришли мы, если ориентироваться только на вас? Нет, не годитесь вы нам в депутаты. Вот и все, что я хотел сказать.

Собравшиеся аплодируют.

Беслан. Если товарищ Белов не возражает, послушаем еще собравшихся, а потом уже попросим его выступить.

Белов. Приветствую такое предложение.

Беслан. Кто еще желает говорить?