Жених для васконки - [68]

Я нахмурилась. Разве это правильно приходить к студентам и говорить, что то, чему они учатся, «сомнительно»? Мне было как минимум неприятно, что месье де Грамон так сказал. Я уже округлила губы, чтобы возмутиться, но «Цепной пес» остановил меня едва заметным жестом и продолжил:

— Мастерство иллюзий относили к некому подвиду ментальной магии, так как ошибочно полагали, что маг заставляет окружающих поверить в то, что он хочет. Хотя со временем ученые доказали, что маг-книжник создает образ силой своей воли, и любая осязаемая картинка — лишь результат фантазии самого творца, который никак не зависит от зрителей.

Мы с девочками удивленно переглянулись, а из моей головы вылетели все возражения: даже на истории магии нам такого не рассказывали! Похоже месье де Грамон прав, отсутствующим на уроке студентам будет жаль, что они пропустили действительно интересную лекцию.

— Быть иллюзионистом было весьма престижно, и, считалось, что чем больше людей он может заставить поверить в плод своего воображения, тем сильнее маг.

— Но это же абсурдно! — Воскликнула со своего места Лидия, которую «секреты» открываемые менталистом взволновали настолько, что она даже забыла свой страх перед «стариком», — если я создам картинку, то ее увидят все окружающие, которые будут рядом.

— В те временам создавались более масштабные иллюзии, мадемуазель. — Мягко улыбнулся де Грамон, — например, когда только строился собор на главной площади Парисса, тогдашний король жестко обозначил сроки сдачи здания. Однако закончить вовремя работу архитектор не успел и прибегнул к помощи иллюзионистов. Маг создал идеальное убранство, в том числе и огромный орган внутри собора. Король был доволен и даровал архитектору баронский титул… Иллюзионист, к слову, погиб. Кто знает почему?

Все студентки, включая Лу вздрогнули, не ожидая такого финала, заставив меня удивиться: для меня подобный конец мастера был закономерен. И лишь спустя мгновение я поняла причину такого поведения девушек — они не посещали занятий месье Жерома, а потому и не знали ни о чем подобном.

— Мадемуазель Эвон?

— Чтобы держать такую масштабную иллюзию под контролем, мастеру должен был потребоваться дополнительный источник силы. Возможно, магия подпитывалась от жизненных сил книжника. Он вычерпал сам себя до дна, — пояснила я, представляя себе столь ужасную картину.

— Вы правы. Но именно такие случаи, по сути, были мерилом для магов того времени. Как менталиста подобного мага оценили бы очень высоко… Да, мадемуазель Аврора?

Баронесса кивнула, опуская робко поднятую руку.

— Но разве можно не поверить в иллюзию, которую видишь? Разумно ли по столь незначительному признаку относить книжную магию к магии разума? Получается, любой, даже самый слабый говорящий-с-книгами, считался весьма сильным менталистом?

Все мы, сидящие в кабинете, дружно кивнули. Что-то в той теории не сходилось. Не думаю, что наши предки были столь глупы, чтобы решить так, значит, у них имелись причины, не так ли?

— Осознать нереальность иллюзии можно. Когда четко знаешь, что то, что тебе показывают, лишь обман разума и… когда блокируешь собственное сознание. Это весьма трудно, но невозможно. Пожалуй, я даже поправлюсь: свое или собственное. Это, в то же время, и есть та причина, по которой «говорящих-с-книгами» относили к нашему братству: сильный ментальный маг способен любого заставить представить, что скажем… рядом кто-то есть или наоборот, кого-то нет. Например вы все знаете, что в классе сидит мадемуазель Эвон, но одно маленькое внушение и никто из вас не обращает на нее внимания, а мадемуазель Луиза отмечает мадемуазель де Сагон как отсутствующую на уроке. Правда, умельцев подобного рода не встречали уже лет двести, но в старые времена они были, отчего многие ошибочно классифицировали иллюзию — как навязанную магией картинку.

Я вспомнила урок с месье Оливье и его «контр-меры» к моим иллюзиям и свое желание спросить у месье де Грамона, отчего же мужчинам легче противостоять «говорящим-с-книгами», ведь именно об этом он сейчас говорил? Получается один яркий образ — выключает сознание? Глупость какая-то, разве можно на такое идти? Судя по заинтересованному взгляду де Грамона в мою сторону, мои мысли смогли его удивить.

— А девушки? — Спросила Армель, — девушек тоже относили к менталистам? Разве не считается, что это неженский дар?

— Доподлинно известно только об одном таланте, который не может унаследовать женщина — это некромантия. Богиня не терпит конкуренток. Все остальное доступно любой мадемуазель, если смотреть масштабно. — Менталист задумчиво переводил взгляд с одного лица на другое, — кстати, иллюзионистки, по мнению большинства учебников того времени, были весьма выгодной партией среди менталистов — считалось, что они усилят дар будущих детей.

— А почему тогда для девушек есть всего два факультета?

Этот вопрос волновал меня еще с того момента, как дофин рассказал нам о ситуации с множественностью магии. Но тогда мне казалось, что все дело в нежелании общества давать женщинам шанса устроиться на работу. Я читала, что в столице есть особое движение, кажется суфражисток, а вот они…