— Когда ты возвращаешься? — Вопрос Даниеля прервал ее размышления, и Лиз перевела взгляд на своего собеседника.
— В следующую пятницу, я приехала на две недели.
Она считала, что может отсутствовать любой срок, но почти за пять минут до того, как подъехало такси, чтобы отвезти ее в аэропорт, Нигель сказал:
— Запомни, только две недели, и не больше.
Эти слова, разумеется, вызвали краску на ее щеках, и Лиз вспылила:
— Я останусь на столько, сколько захочу!
— Я так не думаю. Если ты не вернешься через две недели, я приеду и заберу тебя. Но, — добавил он, — если ты заставишь меня это сделать, то сильно пожалеешь.
— Ты не сможешь насильно вернуть меня, — бросила она ему в лицо, хотя водитель уже ждал их около машины.
— Нет, — с издевкой ответил Нигель, отчего-то развеселившись. — Но мне почему-то кажется, Лиз, что ты вернешься домой в срок. — А потом, смеясь над выражением ее лица, добавил успокаивающе и, как ей показалось, даже нежно: — Отдыхай, дорогая, и помни, как мне тут тоскливо без тебя. — И он послал Лиз воздушный поцелуй.
Нигель знал, что она вернется через две недели, и Лиз это тоже знала. Если бы ей удалось быть хоть немного податливее, они с Нигелем смогли бы как-нибудь поладить.
Но податливость означала слабость, а там, где дело касалось мужчин, любая слабость со стороны жены вела к полному подчинению. Нет, такое существование не для нее. Ни один мужчина, даже с таким сильным характером, как у Нигеля, не сможет подчинить ее…
— Я думаю, тебе здесь все кажется немного тусклым после ярких красок Греции? — донесся до нее голос Даниеля, и Лиз рассеянно кивнула:
— Мне не хватает солнца и того замечательного пейзажа, который можно найти только в окрестностях Дельф.
— Она говорила искренне, и Даниель понимающе улыбнулся.
— Мне захотелось съездить туда, — заметил он, и добавил: — А ты не могла бы приютить меня?
Лиз посмотрела на него, думая, как к этому отнесется Нигель. После слов мужа по поводу Спироса вряд ли следует ждать, что его обрадует приезд Даниеля. И все равно!
Почему она не может пригласить друга из Англии? Чувствуя, как к ней на мгновение вернулось прежнее чувство независимости, Лиз сказала, что да, она с удовольствием примет его у себя.
— Когда ты собираешься приехать? — спросила она, и Даниель засмеялся, интересуясь, откуда такое нетерпение.
И Лиз неожиданно поняла, что ей совсем не хочется, чтобы Даниель приехал к ним домой. Но тот уже загорелся.
— У меня отпуск в следующем месяце. Я был бы счастлив приехать и погостить у вас. Ведь так много теряется, когда ходишь группой вместе с другими туристами.
Он продолжал обсуждать преимущества поездки в одиночку, и Лиз с неудовольствием поняла, что уже не может повернуть назад. Однако в конце концов решила, что Даниель может передумать, когда она уедет, и позволила ему обсуждать вопрос его путешествия по Греции, пока тема не исчерпала себя.
Лиз откинулась на кресле. Мистер и миссис Ланн оживленно беседовали, тем же занимались Рей и Грейс. Лиз глубоко вздохнула. Ей стало скучно, хотя она и не понимала почему. Даниель — прекрасный собеседник, вино было отличным, а из проигрывателя лились мягкие звуки «Вальса цветов» из балета «Щелкунчик». Все было продумано, чтобы доставить радость… Так почему же она не находит себе места? Глупый вопрос. Лиз знала, что тоскует по Нигелю. Странно, но при мысли о нем на ее лице появилось необычно нежное выражение.
А Нигель? Грейс намекнула, что он мог жениться на ней, потому что влюбился… Лиз стала вспоминать незначительные на первый взгляд события… Слова Нигеля о том, что Спирос не знает, о чем говорит… О том, чтобы она хорошенько подумала и сама угадала правду… Если он любит ее, они смогли бы сделать этот брак настоящим… К тому же они уже прошли первое испытание: Лиз чувствовала, что та ночь была первой из многих…
— Могу проводить тебя домой? — спросил Даниель, когда она собиралась уходить.
— Спасибо, но машина должна приехать за мной к одиннадцати.
— Тогда давай я запишу твой адрес, и когда соберусь приехать, то дам телеграмму. — Он достал маленькую записную книжку, ручку и приготовился писать.
Лиз была вынуждена продиктовать свой адрес, но про себя молила Бога, чтобы Даниель передумал. Ей не следовало поддаваться влиянию минуты и приглашать его. Однако сделанного не исправишь, решила Лиз, приказав себе не терзаться понапрасну.
К огромному удивлению Лиз, в аэропорту ее встречал Нигель. Она, конечно, сообщила ему заранее номер рейса, но ожидала, что ей придется добираться домой на такси.
Удовлетворение, которое доставило ей появление мужа, было, разумеется, скрыто, но Лиз все-таки покраснела, что вызвало довольную улыбку Нигеля. Ну почему он так проницателен? Нигель явно догадался о причине ее смущения.
— Как дела дома? — поинтересовался он по дороге из аэропорта. — Надеюсь, все в добром здравии?
— За исключением прабабушки, — грустно ответила Лиз. — Но этого и следовало ожидать. Она упала, и мне пришлось вызывать врача.
— И что он сказал?
— Сердце и, конечно, ревматизм. Боюсь, скоро она станет совсем беспомощной. — И снова в голосе Лиз появилась грусть.
