Жена за один пенни - [23]

Лиз стояла молча, обдумывая эти слова. У Нигеля, без сомнения, была какая-то причина желать этот брак.

Очевидно, это не были деньги, так как он все равно мог получить наследство, опротестовав завещание. Так же очевидно, это не была и страсть, просто потому, что Нигель ни разу не беспокоил ее и явно не собирался делать это в будущем. И если это были ни деньги, ни желание, тогда что?..

— Интересно, что бы ты стал делать, если бы я отказалась выйти за тебя замуж? — пробормотала она.

Машины уже исчезли из виду, но сквозь деревья все еще виднелись огни последней.

Услышав ее слова, Нигель повернул голову:

— А почему ты не отказалась?

— Ты, видимо, забыл: я, в отличие от тебя, думала, что условие этого завещания должно быть непременно.

— Да, это так, — согласился Нигель, зевнув. Ему, казалось, наскучил их разговор. — Пора идти в дом, я устал, да и ты тоже.

Лиз рассеянно кивнула, удивившись, что приняла его явное уклонение от ответа и не пыталась снова поднять вопрос об их браке.

— Да… я тоже устала. — Но хотя он стоял в стороне, Лиз не стала спешить первой войти в дом. Внезапно она почувствовала странное очарование тихой, лунной ночи с ее мягким бризом, доносящим экзотические запахи и причудливо изгибающим пальмовые ветви на фоне скал, которые в свою очередь казались приклеенными к фиолетовожемчужному небу.

Лиз всегда считала себя достаточно жестким человеком, который может воспринимать красоту, но никогда не станет испытывать никаких эмоций. Но кто мог остаться невосприимчивым к скрытому призыву красоты Дельф? На память Лиз пришли несколько строчек Байрона, и она прошептала их сама себе: «Останусь ли я равнодушен пред этими святыми местами, что другие чтут?..»

Эти святыни по-прежнему источали силу и мощь, и хотя по воле императора Феодосия дельфийский оракул был уничтожен, древние боги, казалось, только дремали, принимая современных почитателей, приезжающих сюда со всех концов света. Унесенная своим воображением, Лиз даже забыла о присутствии мужа.

— О чем ты думаешь? — Слова были тихими, и Лиз непроизвольно повернулась к Нигелю, слегка улыбаясь.

— Я восхищаюсь этим местом. Ты должен гордиться, что родился здесь.

— Обычно люди об этом не часто думают, но… да, я, пожалуй, с гордостью называю себя жителем Дельф.

Мгновение Лиз смотрела на его лицо, отмечая благородство и утонченность черт, сильный подбородок, суровый выражение глаз и аристократический лоб, закрытый массой черных, слегка вьющихся волос. И неожиданно Лиз охватило волнение, совершенно не связанное с таинством окружающей ночи, ее щеки раскраснелись, а в глазах появился мягкий свет. Нигель задержал дыхание и, прежде чем Лиз смогла понять его намерение, схватил ее в свои объятия, его губы искали ее рот. Лиз освободилась, но была снова схвачена и на этот раз почувствовала прикосновение его губ. Ее охватило томление, она машинально ответила на ласку его языка и пальцы ее непроизвольно коснулись волос на его груди. Это шелковистое прикосновение отрезвило ее и она резко отдернула голову.

— Отпусти меня! — закричала она, когда Нигель немного ослабил хватку.

— Не надо, Лиз, — нежно попросил он. — Разве это было так неприятно?

Она подняла глаза и, наверное, смогла бы освободиться, но Нигель с силой сжал ее руки, и Лиз решила уступить, не желая, чтобы потом появились синяки.

— Поцелуй любого мужчины для меня неприятен. Я тебе уже говорила, что моим единственным желанием было остаться старой девой!

— Это же неестественно, — протянул он, отпуская ее и немного отходя в сторону.

— Думай как хочешь. Меня совсем не интересует, считаешь ты меня естественной или нет. — Лиз быстро проскользнула мимо, но повернулась, когда оказалась рядом с большими стеклянными дверьми, ведущими в гостиную. — Вспомни, что я говорила, когда предупреждала не играть со мной в эти игры. Я сказала, что тебя ждет большой сюрприз, — это я и имела в виду!

К ее негодованию, эта тирада вызвала только смех у Нигеля, который напомнил свой ответ. Тогда он уверил Лиз, что эти слова являются вызовом, и он именно тот мужчина, который примет этот вызов.

— А также, моя дорогая, — добавил он, — я много раз просил не провоцировать меня. Я не бросал слова на ветер, говоря, что у тебя могут появиться и синяки.

В глазах Лиз вспыхнул гнев, она так сильно сжала руки в кулаки, что стали видны побелевшие костяшки пальцев. И все же она попридержала рвущиеся с языка слова, пораженная одним открытием, — ее ярость вызвана больше тем, что Нигель нарушил магическое очарование вечера, а не его словами или даже поцелуем. Решив не давать волю гневу, она тихо заметила:

— Твои угрозы уже не слишком впечатляют, — Лиз даже удалось изобразить нежную улыбку, — так как ты слишком часто повторяешься.

Нигель рассмеялся.

— А разве мои предупреждения когда-нибудь принимались всерьез? — Он поднял одну бровь с таким выражением, которое просто не могло не разозлить Лиз.

— Нет, никогда. И никогда не будут. Я просто хотела сказать, — добавила Лиз с вежливой издевкой, — что твои угрозы мне уже наскучили.

Мгновение царила тишина. Со стороны оливковых деревьев слышался стрекот цикад и далекое позвякиванье колокольчиков овец.