Жена тьмы - [33]

Ночью мне долго не спалось, и я продолжала вертеться с боку на бок. Там, на улице, Дахар поцеловал меня. И пускай это было не впервой, но никогда прежде он не делал этого настолько естественно. Будто имел право, будто поцелуй — самое обыденное, что есть в наших отношениях, будто он позволяет себе подобное десятки раз. И никогда прежде я не отвечала так пылко на его поцелуй, никогда не открывала призывно губ, никогда не ласкала в ответ, никогда не прижималась к его телу настолько тесно. Никогда прежде! Только в этот день, когда целоваться под серым, тяжелым небом казалось единственно верным решением. У Вейна были холодные губы и холодные руки. И глаза у него были холодные, тревожные и грустные, но в тот момент мне самой было невыносимо жарко. Хорошо. Шикарно. Правильно. Это был еще один сознательный и ужасно неверный выбор.

Я не была глупа. Знала, что эта дорожка не приведет меня к счастливому финалу — долго и счастливо. Это не моя история, и не мне в ней быть главной героиней. Но ведь эту дорогу выбрала не я! Меня сознательно толкнули на этот путь! И пусть теперь не винят, что я выживаю так, как умею…

Я, кажется, задремала. Потом как-то резко проснулась, словно вынырнула из-под темной толщи воды. Я и сама не знала, что встревожило гулко колотящееся сердце, ведь в замке было тихо, только размеренное тиканье старинных часов на стене нарушало покой. Я попыталась заснуть вновь, повернулась на бок, натянула одеяло повыше и не смогла. Какая-то смутная тревога не давала покоя. Такое случалось и раньше: дворец, будто организм, жил собственной жизнью, его стены пропитывались злом, которое можно было почувствовать неприятной горечью на языке и нервной дрожью по позвоночнику. Обычно я ощущала себя так волнительно в те ночи, когда Дахар велел не покидать пределы моей спальни: я ворочалась и вздрагивала от любого шороха. Но сегодня он не говорил мне ничего, хотя мы долго находились наедине, и возможностей у Вейна было более, чем достаточно. Единственное, что я запомнила, это обжигающий жар его пальцев.

Я зацепилась за эту мысль, словно утопающий за соломинку. Меньше всего мне сейчас хотелось принимать решение: либо поступить по совести и убедиться, что в замке действительно все хорошо, либо руководствоваться соображениями безопасности и остаться в комнате. Как же я ненавидела себя за эти сомнения и странные рассуждения! Неужто я настолько изменилась и поддалась силе мага? Когда только успела? Как позволила себе такую постыдную слабость?

В этих сомнениях прошло еще несколько минут, а потом в коридоре послышались шаги. Это мог быть только Вейн. Слуги никогда не шумели, а комната короля находилась в другом конце коридора, и вряд ли он бродил здесь в такое время да еще и под дверьми моей спальни. Да и шаги? Я научилась отличать шаги всех обитателей и, тем более, собственного мужа, поэтому была уверена — это он!

Теперь-то пытаться уснуть было точно бесполезно, острое любопытство и фантомное, еще не оформившееся до конца волнение не позволяли. Я резко отбросила одеяло, схватила с тумбочки стакан с водой и сделала пару жадных глотков. Я усвоила на всю жизнь одно нужное правило — под покровом ночи творятся только незаконные дела. Стараясь двигаться бесшумно, я выскользнула в коридор и, прислушавшись, затаилась в тени колонн.

Вейна уже не было видно. Вряд ли он обрадуется, если заметит слежку. Возможно, даже разозлится, и хрупкий мир, установившийся между нами, вновь разрушится. Но уже поздно было сожалеть о глупости и спешке. Я осторожно спустилась по лестнице, не решаясь зажечь свет, опасаясь упасть и свернуть себе шею. Погибла, следя за Вейном Дахаром — можно ли было придумать более нелепую смерть? В холле я остановилась и чутко прислушалась: в замке было темно и тихо. С чего я вообще взяла, что происходит что-то из ряда вон выходящее? Может, Вейн спустился взять стакан воды или книгу из библиотеки. Если я страдала в эту ночь бессонницей, то почему она не могла мучить и принца? Мы все совершенно обычные люди.

Часы отсчитывали секунды. Тик-так, тик-так, тик-так… Я медленно досчитала до шестидесяти — ровно минута. Эти звуки успокаивали меня, убаюкивали, и тут как-то внезапно накатила усталость. Я решила вернуться, не звать же Дахара посреди ночи! Но стоило ступить на первую ступеньку, как раздался звук, будто уронили что-то тяжелое. Я замерла, прислушалась: шум повторился в одной из комнат дальше по коридору в густом мраке ночи. Если бы не Дахар, этот чертов ублюдок, я бы нашла в себе силы подумать прежде, чем броситься на звук. Но я должна была убедиться, что все хорошо, и плевать было сейчас даже на то, сколь странные мотивы этой потребности!

Я распахнула дверь в одну из гостиных, пытаясь разобрать хоть что-то в темноте. Все, кажется, было спокойно… Я сделала несколько шагов. Может, если раздвинуть шторы, то станет хоть немного светлее. Хотя вряд ли, небо все еще было затянуто тяжелыми ночными облаками.

До окна я так и не дошла. Споткнулась обо что-то, едва не упала. Переведя дыхание, медленно опустила взгляд: какой-то непонятный силуэт чернел на светлом полу. Не веря самой себе, склонилась ниже, осторожно коснулась непонятного предмета и едва сдержала готовый сорваться с губ крик. Под пальцами оказались мягкие губы и холодные капли. Я готова была поспорить, что сейчас кончики моих подрагивающих пальцев в крови. Нужно было что-то делать! Даже если это кто-то из слуг — а кто еще это мог быть? — стоило помочь ему. Вся эта ситуация, конечно, вызывала неприязнь, но не острую и обоснованную, как при общении с королем. Дахар-старший был темной лошадкой. Да, он был инициатором всех происходящий событий, но даже это не являлось достаточной причиной, чтобы я по-настоящему возненавидела его и оставила умирать. Он была братом Вейна и, стоило честно признать, это тоже играло немаловажную роль.