Жена тигра - [31]

Делая все это, я начал испытывать не только чувство вины, но и все возраставший страх. Я ведь как-то совсем позабыл о том, что был врачом. Нет, я вел себя как человек ученый, пытающийся доказать глупцу, что он глупец. Но я ведь все равно не хотел, чтобы на моих руках была его кровь, даже если он действительно глупец!

— Готово, — сказал я, закончив возиться с цепью.

Гаво слегка приподнял ноги — совсем чуть-чуть, сперва одну, потом другую, точно ребенок, пробующий роликовые коньки, — и остался очень доволен.

— Отлично получилось, доктор.

— А теперь надо предпринять некоторые меры предосторожности, — сказал я, и Гаво с явным раздражением на меня глянул. — С моей стороны было бы полнейшей безответственностью позволить вам погрузиться в озеро без этого.

Я поглядел по сторонам, заметил подходящую веревку, привязанную к столбику причала, и обвязал ему вокруг талии ее свободный конец.

Он с любопытством наблюдал за моими действиями, и я пояснил:

— Вы должны дать мне слово, что потянете за веревку, если почувствуете, что начали тонуть.

— Я не начну тонуть, доктор, — усмехнулся он. — Но поскольку вы были ко мне очень добры, я с удовольствием дам вам слово, что дерну за веревку в случае чего. Мало того, я еще и кое-что оставлю вам в залог. — Он немного подумал, подергал за веревку, словно проверяя, достаточно ли крепко завязан узел, и сказал: —

Я оставлю вам свою кофейную чашечку. В залог того, что сегодня ночью я не умру. — Гаво вытащил чашку из нагрудного кармана и, держа ее в пальцах бережно, точно хрупкое яйцо, протянул мне.

— Да не нужна мне ваша дурацкая чашка!

— Все равно. Я оставляю ее вам в залог. А что вы дадите мне, доктор?

— С какой стати я должен что-то оставлять в залог? — возмутился я. — Не я же в озеро лезть собираюсь!

— Все равно мне хотелось бы что-то получить от вас. В залог того, что я не умру, и тогда при следующей нашей встрече нам не нужно будет все это начинать сначала.

Чувствуя себя на редкость глупо, я принялся озираться, пытаясь найти что-нибудь такое, что можно было бы оставить в залог. Я убеждал себя в том, что он же все равно через пару минут потянет за веревку, и спросил у него, не подойдет ли моя спиртовка.

Он рассмеялся, глядя мне в глаза, и сказал:

— Вы шутите, доктор? Нет уж, теперь не до шуток. Вы должны оставить мне в залог нечто такое, что представляет для вас истинную ценность.

Я вытащил свою старую книжку — ты ее знаешь, «Книгу джунглей», она ведь всегда у меня в кармане, — показал ему и заявил:

— Ладно, а это годится?

Гаво некоторое время с огромным интересом рассматривал книгу, затем наклонился, несмотря на тяжеленные угольные брикеты, привязанные к ногам… обнюхал ее и поинтересовался:

— Насколько я понимаю, вы этой книгой очень дорожите и ни в коем случае не хотели бы ее потерять?

Тут до меня дошло, что мне с самого начала надо было все это воспринимать на полном серьезе, поскольку в залог мы оба оставляли такие вещи, которые очень много для нас значили.

— Я оставляю это в залог того, что вскоре вы непременно начнете тонуть, — проговорил я.

— Но не того, что я непременно умру?

— Нет, потому что вы дали мне слово, что потянете за веревку, как только почувствуете, что тонете, — сказал я и прибавил: — А может, вы вообще передумаете? Сейчас самое время. Медики наверняка уже в пути.

Тут я приврал. Доминик вряд ли успел пройти и половину расстояния до нашего госпиталя. Но я все еще пытался предотвратить этот нелепый эксперимент. А Гавран Гайле смотрел на меня и улыбался, улыбался…

Потом он протянул мне руку и, когда я ее пожал, положил мне в ладонь что-то холодное, металлическое. Пули, догадался я. Значит, пока я со всем этим возился, он успел их извлечь. Ну да, это были пули, блестящие от крови, с прилипшими прядками волос. Я смотрел на них как завороженный.

Тем временем Гаво решительно шагнул к самому краю причала и сказал:

— Ну что ж, доктор, до скорой встречи!

Он слегка наклонился и рухнул в озеро. Однако всплеска, который должен был бы последовать, я совершенно не помню.

Зато у меня до сих пор звучит в ушах голос Доминика: «Боже мой, шеф, как вы могли послать в озеро человека с двумя пулями в голове, да еще и камни ему к ногам привязали!»

Я просто стоял и смотрел на воду до тех пор, пока были видны пузырьки воздуха, но и потом, когда они исчезли, тоже ничего не предпринял. Веревка в моих руках лишь слегка натянулась и замерла.

Сперва я пытался убедить себя в том, что у Гаво было сколько угодно возможностей освободиться, развязать веревку и распутать цепь. Наверное, мне надо было хорошенько примотать ему руки к лодыжкам. Конечно, он высвободил ноги, сломал пустотелый тростник или выдернул стебель кувшинки и использовал его, чтобы незаметно дышать, находясь под водой, — примерно такими нехитрыми приспособлениями для дыхания пользовались герои фильмов о Робин Гуде. Потом в голову мне пришла совсем иная мысль. Если этот Гаво действительно утонул, то просто так он и не всплывет, поскольку к ногам у него привязан тяжелый груз. Потом я вспомнил начало этой истории. Гаво хотели похоронить, потому что он утонул. Мне пришло в голову, что этот тип наверняка умеет отлично задерживать дыхание, вот и шутит шутки с честными людьми, настоящее цирковое представление устраивает, чтобы всякие глупцы чувствовали себя виновными в его смерти, а он, оставив их в дураках, мог бы преспокойно удрать, испытывая при этом гнусное чувство победы, одержанной над ними, глупцами.