Жена смотрителя зоопарка - [8]

Из звериных запахов складывалась обонятельная картина зоопарка – некоторые были слабыми, от других поначалу едва не тошнило. В особенности это касалось запаха, сообщавшего о близости гиен, которые выворачивают свой анальный мешок, размазывая зловонную субстанцию, известную под названием «масло гиены». Каждая вонючая метка держится не меньше месяца, передавая новости сородичам, и взрослый самец оставляет до ста пятидесяти таких меток в год. Гиппопотам также устраивает веселенькое представление, вертя во время дефекации маленьким хвостиком и расшвыривая навоз во все стороны. Самцы мускусного быка имеют обыкновение обрызгивать себя собственной мочой, а дыхание морских львов, между зубами у которых остается гниющая пища, ощущается за метр. Какапо, нелетающий совиный попугай, в черную крапинку, с поразительными белыми глазами и желтым клювом, пахнет как старый футляр для кларнета. Во время гона самцы слонов выделяют обладающий мощным сладким запахом секрет из маленьких желез возле глаз. Оперение большой конюги пахнет мандарином, в особенности во время брачного сезона, когда занятые ухаживанием птицы засовывают друг другу клювы в особые перья на шее. Все животные шифруют информацию в виде запахов так же явственно, как и криком, и через какое-то время Антонина привыкла к густому аромату их повестки дня: биологические угрозы, ухаживания и сводки новостей.

Антонина пришла к убеждению, что как люди чувствуют необходимость поддерживать связь со своей животной сущностью, так и животные «желают человеческого общества, тянутся за человеческим вниманием». Ее воображаемые переходы в Umwelt[4] животных на какое-то время заставляли забыть о сообществе людей, о мире, полном вражды и оружия, мире, в котором внезапно исчезают родители. Играя с рысятами в охотника и добычу, кормя их с рук, позволяя лизать свои пальцы теплым и жестким, как наждак, языкам, уступая настойчиво месящим лапам, отчего нейтральная полоса между домашним и диким становилась все прозрачней, она связала себя с зоопарком узами, которые сама называла «вечными».

Кроме того, зоопарк предоставлял Антонине кафедру для проповеди, возможность быть чуть ли не пастырем, нести благую весть на берега Вислы, подобно малому божеству, и она предлагала посетителям уникальный мост в природу. Но сначала им требовалось перейти по мосту, похожему на клетку, через реку и оказаться в звериной вотчине. Когда она рассказывала гостям захватывающие истории о рысях и других зверях, обширное и размытое зеленое пятно земли мгновенно собиралось в фокус, как одиночное лицо или мотив, как нечто, имеющее имя. Антонина и Ян поощряли режиссеров снимать фильмы, устраивать музыкальные и театральные представления прямо в зоопарке и, если те просили, одалживали животных в качестве актеров – особой популярностью пользовались львята. «Наш зоопарк был полон жизни, – писала Антонина. – К нам приходило много народу: молодежь, любители животных и просто посетители. У нас было множество партнеров: университеты Польши и других стран, департамент здравоохранения Польши, даже Академия изящных искусств». Местные художники рисовали для зоопарка афиши в стиле ар-деко, и чета Жабинских приглашала художников любых направлений приходить в зоопарк, чтобы дать волю своему воображению.

Глава третья

Однажды во время велосипедного объезда зоопарка Ян оставил лося Адама пастись на лужайке среди кустов, а сам вошел в птичий павильон, благоухавший влажным сеном и пометом. Там, вплотную к клетке, стояла маленькая женщина, она двигала локтями, изображая птицу, которая чистит перья и прихорашивается. У нее были темные волнистые волосы, компактная фигура, из-под юбки торчали тонкие ноги – она сама вполне походила на обитательницу этого вольера. Над головой у нее раскачивался на трапеции попугай, кося на нее одним глазом и выкрикивая: «Как тебя зовут? Как тебя зовут?» И женщина отвечала ему мелодичным голосом: «Как тебя зовут? Как тебя зовут?» Попугай свесился ниже и посмотрел внимательнее, затем развернул голову и уставился на нее другим глазом.

– Добрый день, – сказал Ян.

Дзень добры. Так поляки заводят вежливую беседу. Женщина представилась Магдаленой Гросс. Это имя Ян прекрасно знал – работы скульптора Гросс заказывали и зажиточные поляки, и заграничные поклонники ее творчества. Он не знал, что она делает скульптуры животных, но до того дня она и сама не знала об этом. Позже она рассказывала Антонине, как сильно была очарована зоопарком в свой первый приход, руки сами начали мять воздух, поэтому она решила прихватить нужные инструменты и отправиться на сафари, и судьба завела ее в вольер к этим птицам, обтекаемым, словно футуристические поезда. Ян по польской традиции поцеловал ей руку и сказал, что она окажет ему честь, если будет считать зоопарк своей студией на пленэре, а животных – своими неутомимыми моделями.

По всеобщему признанию, высокая и стройная, светловолосая Антонина походила на отдыхающую валькирию, тогда как низенькая и темная еврейка Магдалена просто излучала энергию. Антонина считала Магдалену выигрышным набором противоречий: настойчивая, но ранимая, смелая, но застенчивая, эксцентричная, но чрезвычайно дисциплинированная – человек, обожающий жизнь, что, наверное, импонировало Антонине больше всего, ведь она сама не была такой серьезной и суровой, как Ян. Обе женщины пылали страстью к живописи и музыке, у них было схожее чувство юмора, они были почти ровесницами, и у них обнаружились общие друзья – так было положено начало тому, что стало крепкой дружбой. Что подавала на стол Антонина, когда Магдалена приходила на чай? Большинство варшавянок угощают гостей черным чаем со сладостями, а Антонина выращивала розы и делала из них много заготовок, поэтому время от времени, должно быть, готовила традиционную польскую выпечку – нежные пончики с начинкой из розового варенья, покрытые апельсиновой глазурью, которая пахнет дымком.