Жена моего мужа - [12]

Шары, словно поддразнивая, парят в воздухе. Ева берет инициативу в свои руки и смеется, Ориол взвизгивает от восторга, а я пожимаю плечами. На этот раз удалось предотвратить несчастье, никаких сцен. Замечательно.

— Как тебе школа? — спрашиваю я, пытаясь присесть, так как где-то читала, что дети любят, когда с ними разговаривают глаза в глаза. Принцесса Диана всегда так делала и имела потрясающий успех у детей. К сожалению, у меня слишком узкая юбка, а на ногах туфли с убийственными каблуками от Серджо Росси, так что мне это не удается. Я подталкиваю Ориол назад по направлению к кухне. Она подпрыгивает, вертится и что-то щебечет о новой учительнице мисс Гибсон, или Гиббон, или как-то там еще и о том, что Фрэн — в ее классе. Я велю ей остаться с Евой, а сама направляюсь к себе в спальню переодеться.

У меня уходит минут пятнадцать на то, чтобы решить, что надеть, поскольку я отказалась опускаться до так широко распространившегося, к сожалению, уровня ленивых мамаш. Меня никогда не увидишь в заляпанном «Уитабиксом» [8] бежевом топике или вытянутых легинсах. Денег, которыми я оплачиваю счета из химчистки, хватило бы на то, чтобы каждый год покупать небольшую новую машину, но нормы следует соблюдать. Спустившись на кухню, я обнаруживаю, что Ориол уже съела ужин, и меня это огорчает.

— Я специально вернулась домой рано, чтобы взять тебя в ресторан, — недовольно бросаю я. — Мне хотелось отпраздновать твой первый учебный день.

Я говорю это с намерением сделать выговор Еве за то, что она не прочитала мои мысли или, по крайней мере, не сверилась с моим расписанием.

— Но для Ориол это не рано, — возражает Ева. — Вы приехали домой после шести часов, а она целый день провела в школе и проголодалась уже к четырем. Я приготовила большую порцию мясной запеканки, хватит и вам, и мистеру Филипсу. Это абсолютно натуральный продукт, как вы и хотели.

— О… Я почти не ем красного мяса, — бормочу я, пытаясь подавить раздражение, которое подпитывает меня в данный момент, словно витамин.

Разодетая для несостоявшегося выхода, я опускаюсь на скамейку рядом с Ориол и пытаюсь занять ее разговором. Но ее больше интересует телевизор, который, сменив «Ра-дио-4», громко трубит из угла.

— Я не люблю, когда во время еды включен телевизор, — заявляю я Еве.

— Тогда зачем вы поставили телевизоры на кухню и в столовую? — спрашивает она, надеюсь из любопытства, а не для того, чтобы надерзить мне. Я побеседовала с двадцатью двумя претендентками на должность няни, прежде чем наняла эту, и не хочу сразу же начинать со ссоры, так что решаю оправдать ее за недостаточностью улик.

— Нам с Питом необходимо знать всю последнюю информацию о рынках. Мы включаем телевизор только для того, чтобы послушать новости.

По правде говоря, я позволяю Ориол довольно много смотреть телевизор по выходным, но не для того плачу няне на три фунта в час выше официального тарифа, чтобы позволить ей пользоваться такой же привилегией.

— НЕПРАВДА! — кричит Ориол.

Мы с Евой делаем вид, будто не слышим ее выкрика, и Ева выключает телевизор. Ориол разражается слезами и кричит, что это «несправедливо». Ева замечает, что она устала, имея в виду Ориол, и отводит ее наверх, в ванную.

Когда минут через сорок пять они возвращаются, чтобы пожелать спокойной ночи, Ориол успокаивается и выглядит намного привлекательнее. На ней зеленовато-голубая пижама. Ориол — чрезвычайно милая девочка и вполне могла бы стать детской моделью, но я категорически против этого. Сомневаюсь, что я выгляжу так же по-ангельски: в одной руке у меня сигарета, в другой — бокал шампанского.

— Зря ты куришь, — заявляет Ориол. — Ты умрешь, а перед смертью станешь старой и безобразной.

— Поступай так, как я говорю, а не так, как делаю, — советую я ей.

Мне не следует курить, и я обычно стараюсь не делать этого в присутствии Ориол. Но помимо того, что это помогает мне расслабиться, я чрезвычайно сексуально выгляжу, когда курю. Я держу палец под углом, и мужчины часто замечают, какие изящные у меня руки. Когда я затягиваюсь, губы мои, похоже, становятся в два раза больше, в то время как у других кажется, будто губы исчезают. Трудно отказываться даже от дурной привычки, если она такая соблазнительная.

— Роуз говорит, что тебе не следует и пить. Она говорит, что ты плохо кончишь.

Тон Ориол свидетельствует о том, что она не слишком хорошо понимает значение своих слов.

«Именно этого ей хотелось бы», — замечаю я про себя, гася сигарету и отставляя бокал шампанского. Нужно поговорить с Питером. Я делаю все от меня зависящее, чтобы свести к минимуму контакты Ориол с Роуз, но случайные встречи все же происходят. Когда только она успела внушить моей дочери свой пуританский образ мыслей? Меньше всего мне хочется, чтобы Ориол вступила в полицию нравов. Хочу, чтобы моя дочь была смелой и свободной.

— Подойди ко мне, поцелуй и пожелай спокойной ночи.

Ориол проскальзывает мне под руку, я ощущаю запах ее чистых волос и вдруг чувствую у себя в горле комок.

— Ты почитаешь мне? — спрашивает она.

— Только если сама выберу книгу, — отвечаю я.

Она смеется, и я отношу ее в постель, великодушно отпустив Еву домой на десять минут раньше. Это заставляет работников чувствовать себя счастливыми.