Поднявшись на второй этаж, Олдфорд решительно открыл одну из дверей. Запах душистой эссенции и цветов сразу обволокли вошедших, вызывая в памяти образ элегантной и нежной леди Нортгемптон. Мягкий бархат и шелка служили обрамлением этой уютной комнаты.
Прошагав к окну, маркиз удовлетворенно хмыкнул и повернулся к сыну.
– Ну что ж, твоя мать, как всегда, на высоте. Собрала всех красивейших и знатнейших девушек ради тебя. Подойди, Роберт, думаю, ты должен оценить усилия твоих родителей.
Молодой лорд нехотя подошел и встал рядом с отцом, взглянув на открывшийся вид.
Не меньше десятка девушек в разноцветных платьях словно яркие бабочки порхали по зеленой лужайке, общаясь и резвясь под неусыпным взглядом их матерей. Те расположились на скамейках в тени деревьев и вели неспешную беседу между собой. Дворик был не очень большим и вплотную примыкал к дому, что давало возможность тайным наблюдателям рассмотреть объекты их внимания должным образом.
Лорд Горсей, проявляя свою обычную осведомленность и отличную память, с лету называл фамилии и имена молодых аристократок, добавляя от себя пару слов об их родителях и родословной. Вскоре у Роберта в голове образовалась порядочная мешанина из имен. Мельтешение накрученных локонов, выглядывающих из-под шляпок, перемешало разрумянившиеся от свежего воздуха миловидные лица в один клубок. Констатировав для себя факт, что все они на одно лицо, он тоскливо посмотрел на безоблачное небо, жалея об отсутствии дождя. Вот бы посмотреть, как они будут удирать, подбирая свои фижмы – было бы хоть какое-то развлечение!
Сдержанно вздохнув, он уже было повернулся к отцу, чтобы выразить свое мнение, как дверь будуара открылась, и в комнату впорхнула его сестра Розалинда. Порядочно избалованная своим отцом, который потворствовал ее надменности и чванливости, она привыкла всегда получать то, что хотела, любым способом. Она добивалась желаемого, буквально шагая по головам, и это очень импонировало их отцу, который видел в этом признак истинной родовитости и горячность рыцарской крови.
Изящная светловолосая красавица с капризным личиком и острым языком, она быстро снискала расположение света. Маркиз безмерно гордился своей дочерью, в отцовском ослеплении не видя в ней пороков и изъянов. Посыпавшиеся к нему предложения о браке после первого же ее дебюта, были им с гордостью отметены как ничего не стоящие. Она была его жемчужиной. И если он и выдаст ее замуж, то только за самого видного жениха. Как красноречиво выразилась сама Розалинда «еще не отыскался более подходящий жеребец в английской конюшне».
– Ну что, братец, нашел ту самую? – она легкой походкой прошлась к окну и встала рядом с отцом. Ее светлые с рыжиной волосы ярко блестели на солнце, а бледно-голубые глаза надменно вглядывались в собравшихся кандидаток.
– Почему ты здесь, Розалинда? – сурово поинтересовался отец, но ничуть не смутил свою любимицу. Она небрежно пожала плечами. – Ты должна быть рядом с матерью. Это неприлично, вот так просто уйти.
– О Боже, отец. Да им до меня и дела нет. Матери шепчутся о женихах для своих дочерей и о мужьях, дочери о женихах для себя и о балах. Скука смертная. И ты только посмотри на этих куриц, – она кивнула в сторону девушек. – Кривляются, изо всех сил показывают свои манеры, кичатся своим «образованием», а всего-то могут изобразить реверанс и сделать пару стежков крестом.
– Дорогая, от женщины многое и не требуется. Она должна быть мила, во всем угождать мужу, знать, как управлять домом и обязательно произвести наследников. Зачем забивать голову ненужными знаниями. – веско обронил лорд Горсей, не заметив, как при этом изменилось лицо Роберта.
– Неужели… – прищурила глаза Розалинда. – Однако в свое время ты женился на весьма образованной девушке, отец. Насколько я знаю, моя мать изучала историю и географию, знает немецкий и испанский…
– Так, довольно, – перебил ее маркиз. – Кого бы не выбрал Роберт, естественно из тех девушек, что мы здесь видим, меня это устроит. Они все отобраны с особым тщанием мной и вашей матерью. И все они образованы и хороши собой.
Розалинда непочтительно хмыкнула.
– Ну да, вот, например, леди Виктория Буршье. Рыжая, взбалмошная и неуправляемая. Только недавно ее мать жаловалась нашей, что та совсем отбилась от рук, во всем перечит и сказала, что выйдет замуж только за герцога.
– Дорогая…
– Или вот – леди Лоретта Албемарль, отвратное имя. Напыщенная ослица. Считает себя красивее других, и все только потому, что у нее родинка на щеке. Возомнила себя королевской особой. Носит перчатки даже дома, чтобы поддержать белизну и мягкость своих нежных ручек.
– Розалинда!
– А вон две наших овечки: леди Кетрин Солсбери и леди Амабель де Клер. Тихие как мыши, сами себе на уме. Мне кажется, им скажешь «иди и утопись», пойдут, да так и сделают. Не люблю таких. Нет ни характера, ни огня, ни особой красоты. Жалкое подобие женщин. Как они вообще здесь оказались?
– Достаточно, Розалинда! – прогремел Нортгемптон, и его дочь на этот раз замолчала, смирившись с приказом. – Я прошу тебя уйти обратно к остальным. Твоему брату предстоит выбор, а ты только все усложняешь.
