Жена и 31 добродетель - [16]

Амабель напряглась и сжала руки, чтобы не позволить им действовать самостоятельно. В частности, помахать ему или подозвать к себе. Поверить всему, что он скажет. Размякнуть. Поддаться.

Глупая птица! Несчастное создание! При красивом оперении иметь так мало разума.

Она едва смогла перевести дыхание, как в дверь неожиданно постучали. Не отводя глаз от супруга, Амабель отозвалась и разрешила войти.

Извиняющийся голос Доротеи привлек ее внимание:

– Прошу прощения, миледи, это распоряжение графа.

Краем глаза заметив интенсивное движение, она, наконец, сумев повернуть голову, пораженно выдохнула и остолбенела.

Розы, лилии, орхидеи… Слуги заносили корзины за корзиной. Красные, желтые, оранжевые, белые…. Казалось, им не было числа.

Море цветов.

Самая что ни на есть благоухающая лавина.

Радужная феерия и настоящий цветочный ковер.

Амабель нашла в себе силы выговорить:

– Но я же сказала, что…

– Да, госпожа, – присела в реверансе горничная. – Но граф сказал, что если вы не примите эти цветы и не согласитесь к нему спуститься, он прикажет принести еще и заставит ими всю комнату, а потом прихожую и лестницу.

Леди Клиффорд упрямо вскинула голову и опять посмотрела в окно. Роберта там уже не было.

Она фыркнула.

Цветочная осада и проснувшийся рыцарь!

– Простите, это его воля, – сокрушенно потупилась Доротея.

Леди Клиффорд исподлобья взглянула на нее, слуг и решила соблюсти хотя бы видимость приличий. И так в этом доме хватало обескураживающих происшествий.

– Хорошо. Передай графу, что я встречусь с ним после обеда в гостиной.

– Да, госпожа.

Горничная уже дошла до двери, когда Амабель сочла своим долгом добавить:

– И скажи ему, что я принимаю цветы.

***

Розалинда тихо зашла в конюшню. Вопреки ее ожиданиям, там приятно пахло свежим деревом, сеном и немного лошадьми. Денники были практически не заняты, видимо, Уильям вывел большинство коней на улицу. Под ногами скрипели опилки, а где-то на задворках угадывалось чье-то присутствие по шороху, раздающемуся оттуда.

Она прошла дальше и вскоре увидела свою цель. Лэндон в распахнутой на груди рубашке вилами убирал сено. Видно было, что парень привычен к этой работе. Его мускулы играли под кожей. Руки умело держали черенок, а размашистые движения были проверенными и четкими.

Розалинда поневоле залюбовалась крепким сложением ладного конюха. Сильные ноги, широкие плечи и высокий рост были для нее, как джем для ос – соблазнительным, манящим нектаром. Жаль только, что нектар этот собран у полевых цветов. Для нее годилась только амброзия от садовых аристократичных цветов.

Да и вообще, о чем она думает. Он же конюх! Отребье! Тот низший слой, который для нее не существовал, по сути. А она стоит и, как дурочка, рассматривает его тело. Более мерзкую ситуацию тяжело придумать.

Ее раздражение подняло свою уродливую голову и вылилось в оскорбление:

– Боже, в этом свинарнике просто дышать нечем!

Лэндон вздрогнул и повернулся к ней. Его брови сошлись на переносице, а глаза смерили госпожу с головы до ног. Затем он опять принялся метать сено. Розалинда вспыхнула и разозлилась еще сильнее:

– Немедленно поклонись! Я твоя госпожа, ты обязан проявлять ко мне уважение!

Он не спеша к ней повернулся и произнес:

– Я служу графу и леди Клиффорд. Вы мне никто.

– Да как ты смеешь! Ничтожество!

Глаза парня стали почти темными, и Розалинда впервые в жизни испугалась. Его плоть буквально дрожала от той животной силы, что угадывалась в нем. Она невольно сделала шаг назад, но ее спина наткнулась на доски денника. Тяжелое дыхание и участившееся сердцебиение выдали ее с головой.

Конюх неторопливо подошел к ней, встав рядом на непозволительно близкое расстояние.

Леди Клиффорд, эта вздорная и заносчивая особа, нервно сглотнула и выдавила сквозь дрожащие губы:

– Не подходи ко мне…

– Мне нужна лопата. Она позади вас.

Он наклонился и, почти коснувшись ее, взял названный предмет. Она ощутила аромат его тела: смесь пота и свежего запаха сушеной травы. Розалинда вдохнула и затрепетала от вкуса этого мужчины, самобытного и пряного, но тут же демонстративно скривила губы и презрительно проговорила:

– Фу, какая гадость! Я распоряжусь, чтобы тебя замочили в поилку для лошадей. Будешь не так мерзко пахнуть!

Лэндон поставил лопату и оперся на нее. Его руки напряглись, а лицо приняло устрашающее выражение.

– Вы знатная дама. А я просто слуга. В вашей воле меня наказать, втоптать в грязь, поставить на колени…

Темные глаза полыхнули желанием и огнем.

Розалинда задышала чаще. Она приоткрыла губы, явно нуждаясь в свежем воздухе. Парень уставился на них, как голодающий на корку хлеба.

– Я очень хочу оказаться на коленях… – голос Лэндон стал низким и вызывающим. – Так хочу оказаться на коленях… Чтобы увидеть это…

Он поднял лопату и металлическим полотном приподнял юбки вместе с фижмами. Он успел рассмотреть молочную белизну плоти, когда Розалинда подхватила атласную ткань и поспешно от него отступила, шокировано глядя на него.

– Да как ты… да как ты смеешь… – еле выговорила она, не веря, что он посмел с ней так обойтись. – Я прикажу тебя выпороть!

Лэндон дерзко расхохотался:

– То, что я вижу сейчас, того стоит.