Жена господина Мильтона - [137]

«Именно солдаты-индепенденты и их офицеры, все родом из Англии, потому что зараза индепендентства не достигла Шотландии и Ирландии (этих людей великое множество), и именно они, эти люди, как я утверждаю, оказалось изменниками родины и лишили три королевства своего короля, а самого короля Карла казнили. Причиной этому служило их увлечение извращенной верой, ненавидящей королевское правление и отрицающей королей».

Это была та самая книга, на которую парламент приказал ответить мужу. Мильтон идеально подходил для этого. Сальмазий посмел вступить на ту почву, которую муж давно считал своей. Когда мужу дали это задание, он напоминал мальчишку, которому отец дал в руки топор, чтобы тот срубил высокое, но подгнившее дерево. Он радовался и размахивал топором над головой, ощупывал лезвие пальцем и пытался его сильнее наточить на правиле. Он пристукивал топорищем, чтобы топор плотнее сидел на топорище, а потом простукал дерево тут и там, чтобы найти в нем изъян, и отметил зарубкой, где будет удобнее наносить удары, чтобы дерево упало именно туда, куда он пожелает. Муж готовил ответ целый год. Он запирался в библиотеке, взяв с собой хлеб и сыр, пиво, табак и свечи, и запрещал его беспокоить. Книгой он занимался в свободное от работы время. Ему было все равно, если бы во Дворце разгорелся пожар или туда ворвались бандиты и напали на меня и на детей. Ему предстояла сложная задача — противопоставить доводам Сальмазия свои выводы во всех двенадцати главах. Он должен был дать достойный ответ не все важные высказывания, проверить цитаты и сделать абсолютно противоположные выводы, привести другие цитаты тех же самых авторов и добавить высказывания других.

Мужу было очень сложно работать из-за плохого зрения. Ему приходилось внимательно читать каждую страницу книги. Он прерывался почти каждый час, чтобы дать немного отдохнуть глазам. Но он слишком серьезно относился к этому поручению. Мильтон отвечал на удар ударом, на замечание — замечанием, на грязный выпад еще более грязным выпадом, на ругань руганью. Он писал, что Сальмазий был дураком и не разбирался в латинской грамматике, и сравнивал его с профессиональным плакальщиком на похоронах, который проливает крокодиловы слезы. Он называл его шершнем, лжецом, тупоумным рабом, пасквилянтом, дьяволом, отступником, перевертышем, бараном, невеждой, презренным жуком, французским бандитом, Иудой Искариотом и длинноухим ослом, которого погоняет злобная мегера. Тот король, которого оплакивает Сальмазий, был нечистым человеком, который резвился с женщинами своего двора и в публичных местах ласкал груди невинных девиц и матрон, и даже трогал их более интимные местечки. Он был монстром, забавлявшимся даже с любовником своего собственного отца — герцогом Букингемским, и именно с его помощью ему удалось отравить собственного отца. Он был грубым притворщиком и не королевского происхождения, потому что его дедом был Давид Риццио, развратный итальянский музыкант и любовник Марии, королевы шотландской.

Республиканская форма правления, писал Мильтон, самим Богом почитается более совершенной, чем монархия, хотя Бог дал возможность иудеям поменять одну форму правления на другую и предоставил подобное право и другим нациям. Армия могла точнее и более осмысленно оценить все происходящее, чем члены парламента, потому что с помощью оружия она сохранила то, что члены парламента почти погубили своим голосованием. Англия никогда не имела короля, который по закону и привычке мог быть судимым его подданными за преступления, совершенные против подданных. И далее Мильтон заключал:

«Слизняк, я не боюсь ни войны, никакой другой опасности, которую могли бы представлять для нас иностранные короли после прочтения твоих глупых и вредных разглагольствований. Даже если они поверят тебе, что мы играем в футбол королевскими головами и что мы пускаем их короны по земле вместо игрушечного обруча, а императорский скипетр превращаем в шутовские трости. Эта трость шута переходит к тебе, болван, потому что ты пытаешься убедить королей и принцев, чтобы они нам объявили войну, используя подобные дешевые аргументы. Ты пишешь трагические фразы, как Аякс, ^{65} щелкаешь кожаным бичом, восклицая:

„О, несправедливость, непочтительность, вероломство, жестокость этих людей! Я хотел, чтобы это стало известно Небесам и на Земле и тем самым доказало их вину! Тогда их станут проклинать многие века!“

Ха-ха-ха! Неужели ты, пьяница и остряк, крючкотвор и сутяжник, болтун, рожденный, чтобы воровать хорошие идеи у приличных авторов, неужели ты надеешься, что способен написать такую книгу, которая сохранится в веках? Нет, глупец, в дальнейшем ты потонешь в собственных затхлых сочинениях и потом канешь в вечности. Там ты и успокоишься, если только однажды не появится внимательный читатель моего ответа и не стряхнет пыль с твоего тома, чтобы проверить, что же ты там понаписал».

Этот ответ под названием «Защита английского народа» был напечатан господином Дьюгардом, который освободился из тюрьмы Ньюгейт с условием, что он изменит свою политическую ориентацию и станет помогать Совету. В Ньюгейте умели в отличие от бездарных проповедников убеждать людей и побуждать их к раскаянию. Даже преподобный Хью Петерс, капеллан генерала Кромвеля, не смог бы быстрее просветить пресвитерианцев и ученых университета и убедить их, чтобы они начали проповедовать учение индепендентов.