Жена-девочка - [28]

Все это совсем не удивило официанта. Мистер Свинтон был не единственным постояльцем, которого он сегодня обслуживал, кто в это особенное утро потребовал бренди и соду. Джеймс был очень доволен этим, поскольку он мог получать дополнительные чаевые.

Спиртное вместе с сигарами было принесено, и его приняли, как было заранее оговорено. Слуга джентльмена не позволил официанту удовлетворить свое любопытство, взглянув на его больного хозяина. Даже если бы дверь была открыта и Джеймс был впущен в комнату, ему не удалось бы абсолютно ничего узнать. Он мог бы только увидеть, что хозяин Франка все еще лежит в постели, его лицо все равно было прикрыто покрывалом!

Мистер Свинтон предпринял такие странные меры на случай неожиданного вторжения постороннего; но причина этих мер не была известна даже его собственному камердинеру. Как только вошел «слуга» и дверь закрылась, Дик Свинтон сбросил покрывало и снова принялся вышагивать по ковру.

— Это был тот же самый официант? — спросил он. — Тот, который принес письмо?

— Это был он, Джеймс, ты его знаешь.

— Тем лучше. Откупорь бутылку, Фан! Я хотел бы выпить, чтобы успокоить свои нервы и заставить себя думать о чем-то хорошем!

Пока Фан раскручивала проволоку на пробке, он взял сигару, откусил кончик и закурил.

Он выпил бренди и соду одним залпом, через десять минут — еще одну треть и вскоре — все, что осталось.

Несколько раз он перечитывал письмо Розенвельда, каждый раз возвращая его в карман и скрывая текст письма от Фан.

Между чтением он садился на кровать, откидывался назад, с сигарой во рту, через некоторое время снова вставал и вышагивал по комнате с нетерпением человека, ожидающего важного события — словно сомневаясь, может ли оно произойти.

И таким образом провел мистер Свинтон целый день, долгих одиннадцать часов с момента получения письма, не покидая своей спальни!

Что заставило его повести себя таким странным и непонятным образом?

Он один знал причину. Он не раскрыл ее своей жене — так же, как и содержание недавно полученного письма, оставив ее теряться в догадках, и догадки эти были не слишком лестными для ее лорда и хозяина.

Шесть раз были заказаны бренди с содой, и приняты заказы были с такими же мерами предосторожности, как и в первый раз. В течение дня все эти напитки были выпиты, было выкурено очень много сигар. Съел Свинтон за весь день только тарелку супа и корку хлеба — это нормально в день похмелья после бурной ночи. Для мистера Свинтона похмелье закончилось вечером, в семь тридцать.

В семь тридцать произошло то, что неожиданно изменило его тактику — из странного и больного он превратился в нормального, почти трезвого человека!

Глава XV. Прощальный взгляд

Тот, кто знаком с расположением «Океанхауза» и прилегающей к нему территории, знает, что извозчичий двор расположен в восточной части, а от него начинается широкая дорога, огибающая южную границу гостиницы.

По этой дороге в тот же вечер, именно в половине восьмого, на территорию гостиницы въехал экипаж. Судя по отсутствию у возницы ливреи и по его шляпе неизвестного фасона, экипаж был наемный, видимо, его заказали сюда к этому времени. Донесшийся с дальнего причала свисток парохода призывал пассажиров подняться на борт, и экипаж подвигался к гостиничной веранде, чтобы посадить в коляску торопящихся отплыть на этом судне. Вместо того чтобы обогнуть переднюю часть гостиницы, он остановился у южного ее крыла, где также была лестница и двойная входная дверь.

Две леди, которые стояли на балконе, видели, как экипаж остановился, но не придали этому значения. Они были заняты беседой, более интересной, чем вид пустого экипажа и даже чем обсуждение вопроса о том, кто собирается уехать на пароходе.

Этими леди были Джулия Гирдвуд и Корнелия Инскайп, а предметом их беседы была ссора, которая произошла между капитаном Майнардом и мистером Свинтоном, о которой целый день судачила вся гостиница и которая, конечно, стала известна и девушкам.

Корнелии было жаль, что все это случилось. Джулия, конечно, была согласна с тем, что история неприятная. Но, по правде говоря, она не сожалела. В глубине души Джулия чувствовала, что это она послужила предметом раздора и потому была рада. Ссора доказывала, что, как Джулия и предполагала, оба джентльмена были к ней неравнодушны и поссорились из-за нее; в первую очередь ее волновало такое неравнодушие Майнарда. При этом даже им она была увлечена не настолько, чтобы всерьез беспокоиться по поводу ссоры. Сердце Джулии Гирдвуд не завоюешь за час.

— Ты думаешь, между ними будет дуэль? — робко спросила Корнелия очень серьезно, с дрожью в голосе.

— Конечно, будет, — отвечала более смелая Джулия. — Они не смогут мирно разойтись, то есть мистер Свинтон не сможет.

— И, возможно, один из них убьет другого?

— Возможно даже, что они — каждый из них — убьют друг друга. Это от нас не зависит.

— О, Джулия! Ты на самом деле думаешь, что не зависит?

— Я уверена, что нет. Что мы можем с этим поделать? Мне, конечно, их очень жаль, так же, как и других глупцов, которые позволяют себе выпивать слишком много. Я не сомневаюсь, что именно спиртное и довело их до ссоры.