Жемчужное ожерелье. Том 1 - [11]

— Это моя маленькая дочь! — неистово закричала она. — Это ведь ты, Джулия? Ответь мне, пожалуйста.

Задыхаясь от слез, девочка ответила:

— Да, это я, мама.

Капитан Хардинг приказал сержанту подняться наверх и проверить, кто там находится.

Сержант с мушкетом, грохоча сапогами, стал подниматься по лестнице. А Анна в отчаянии пыталась успокоить Джулию.

— Не надо бояться, крошка. Никто тебя не обидит, — она повернулась к капитану и обратилась к нему с мольбой в голосе: — Умоляю вас, скажите сержанту, чтобы он не тащил ее вниз.

— Он не сделает этого.

В это время раздался голос сержанта:

— Тут только одна девочка, сэр.

— Оставь ее в покое.

Анна воспользовалась случаем и опять крикнула дочери:

— Я не знала, что ты здесь! Ты уже оделась?

Она была уверена, что Джулия никогда по доброй воле не предстанет перед посторонними людьми в одной ночной рубашке.

— Да, но я только причесалась, а не укладывала волосы.

— Это неважно. Спускайся вниз ко мне, дорогая, — поняв, что девочка задержалась, она вновь обратилась к ней: — Ты боишься солдат? Я спрошу у капитана Хардинга разрешения закрыть дверь.

Кэтрин с трудом удержалась, чтоб не стукнуть своей палкой о пол. У нее все клокотало внутри, как только Джулия выдала свое присутствие. Анна, безусловно, растерялась. Ей следовало бы тотчас бежать наверх и шепнуть дочери, чтобы она не болтала лишнего. Ребенок бы сразу же все понял. Теперь Джулия может все испортить, сообщив военным о том, что только вчера, когда она кормила своего пони сахаром, все лошади находились в конюшне. Но Анне, перепугавшейся за дочку, в голову не пришло предупредить ее. Когда сержант стал спускаться вниз, Кэтрин направилась к лестнице.

— Я приведу девочку.

Капитан Хардинг преградил ей путь своей саблей:

— В этом нет нужды. Ребенок спустится сюда, когда пожелает.

После того как Кэтрин беспрекословно подчинилась капитану, он вложил саблю в ножны. У него были свои резоны не пускать взрослых к девочке. У детей всегда можно выведать разные интересные сведения, и не стоит запугивать их.

Приказав сержанту закрыть двери, он сделал несколько шагов назад, чтобы хорошенько рассмотреть решетку, возле которой виднелась маленькая фигурка ребенка. Он улыбнулся и обратился к ней ласковым голосом:

— Ты слышала, что я сказал, Джулия? Ты можешь спуститься к нам когда захочешь. Я уверен, что тебе лучше быть тут с мамой, чем одной наверху.

Анна присоединилась к капитану и стала убеждать дочку:

— Делай то, что говорит капитан, дорогая.

Через несколько секунд она увидела, что девочка просунула в решетку руку, и поняла, что ее слова возымели действие. Только тогда она вдруг поняла, что Джулия может ввергнуть их в ужасную беду, которую Анна уже не в силах предотвратить. Капитан Хардинг стал возле лестницы, показывая своим видом, что никто не должен разговаривать с девочкой до него.

Отойдя от решетки, Джулия поспешно вытерла слезы тыльной стороной ладони. Майкл говорил ей, что плачут только маленькие дети, и ему не понравилось бы, что она пустила слезу перед военными, их врагами. Но она не могла не заплакать, узнав, что лишилась своего любимого пони. Все, кто любит лошадей, знают, что они так же скучают по дому, как и люди. Она не могла вообразить своего пони на службе у других людей, которые бьют его кнутом или навьючивают на него тяжелую поклажу, доводя его таким образом до смерти.

Она медленно спускалась по лестнице с короткими удобными маршами, широкими ступеньками и многочисленными площадками. На стене самой нижней площадки висел портрет королевы Елизаветы, поблескивая в лучах солнца, проникавших в одно из окон зала. В их свете казалось, что королева закрыла свои оливковые глаза, — которые обычно смотрели прямо на вас, когда вы приближались к портрету, — чтобы не видеть все это безобразие, происходящее в порядочном доме. Она откроет глаза лишь тогда, когда непрошеные гости уйдут отсюда.

Капитан Хардинг улыбнулся при виде девочки. У него были свои дети. И хотя они постарше, он знал, что ребенок в возрасте Джулии не склонен к обману и предпочитает говорить правду. Ему нетрудно будет выудить из нее все необходимые ему сведения. Когда ей оставалось преодолеть всего пять ступеней, он протянул вперед руку, давая ей знак, чтобы она остановилась.

— Постой-ка, — сказал он, ставя одну ногу на самую нижнюю ступеньку и кладя руку на свое колено. Он улыбнулся ей опять: — Я хочу, чтобы ты ответила на несколько вопросов. Поможешь мне, Джулия?

Он ей не понравился. Его рот оскалился в улыбке, но глаза не смеялись.

— Да, — сказала она неохотно.

— Хорошая девочка. Скажи, как ты любишь проводить свое свободное время?

— Я люблю быть в Сазерлее.

— Это не совсем то, что я имею в виду. Нам всем нравятся наши отчие дома. Мой дом далеко отсюда, и я очень скучаю по нему. Ты любишь играть в куклы?

— Да.

Обычно она красноречиво и откровенно рассказывала людям о своих играх, но с этим конокрадом не хотела разговаривать.

— Может быть, ты любишь рисовать?

Он и на этот вопрос получил такой же краткий ответ, как на предыдущий.

— А ты можешь написать под рисунком свое имя?

Она обиженно посмотрела на него: