Жемчужина востока - [25]

— Так пусть он выскажет ее! — сказал управитель. — Я на то и сижу здесь, чтобы чинить суд и расправу по милости и именем Цезаря!

Халев очутился перед Флором, одним из худших людей и худших правителей, каких когда-либо имела Иудея.

— Чего ты хочешь от меня, еврей? — спросил прокуратор Халева.

— Того, что, наверное, получу от тебя, благороднейший Флор, — справедливости! Ничего, как только справедливости!

— Что ж, это можно получить за известную цену! — с усмешкой сказал правитель.

— О цене не стоит толковать: я согласен заплатить надлежащую цену!

— Если так, то расскажи свое дело!

И Халев рассказал, как отец его был убит случайно во время бунта, и как некоторые евреи зилоты захватили все его наследие, поделив между собой, на том основании, что его отец был сторонником римлян. Таким образом он, Халев, единственный сын и наследник всех земель и капиталов, был оставлен нищим и воспитан из милости добрыми людьми, тогда как эти евреи или их наследники владеют всем его достоянием.

Маленькие бегающие глазки Флора заискрились корыстолюбивой радостью.

— Называй имена твоих обидчиков! — приказал он.

Но Халев был не так прост: он предварительно настоял на формальном договоре относительно того, что достанется ему, законному наследнику, и что должно быть уступлено правителю. После долгих препирательств было, наконец, решено, что все земли и дворец в Тире, с прилежащими к нему складами и магазинами, а также половина доходов за истекшее время будут переданы ему, Халеву, все же недвижимое имущество его отца, находящееся в Иерусалиме, и другая половина доходов приходилась на долю правителя или, как выражался Флор, на долю Цезаря. В этом, как и но всем, Халев оказался предусмотрителен: «Дома, — думал он, — могут сгореть или быть разрушены во время какого-нибудь бунта, поместье же и земля всегда будут иметь свою цену». Потом условие было оформлено и подписано. Тогда только он назвал имена своих обидчиков и представил свои доказательства.

Спустя неделю все поименованные им лица были уже заключены в тюрьму, а все имущество их отобрано. Потому ли, что Флор был рад такой непредвиденной наживе, или же потому, что он угадал в Халеве человека много обещающего в будущем и могущего со временем быть ему полезным, только на этот раз, вопреки своему обыкновению, римский прокуратор выполнил в точности свой договор.

Таким образом случилось, что, спустя несколько месяцев после своего бегства из селения ессеев, бездомный и униженный сирота Халев стал богатым и влиятельным человеком. Солнце счастья взошло теперь и для него.

IX. БЕНОНИ

По прошествии некоторого времени Халев, который теперь был уже не бездомным сиротой, а состоятельным молодым человеком, владельцем богатых поместий и земель, выезжал из Дамасских ворот Иерусалима на дорогом коне, в богатой одежде и в сопровождении нескольких слуг.

Выехав за город и поднявшись на холмистую возвышенность, по которой лежал его путь, он оглянулся на Иерусалим и промолвил шепотом про себя:

— Будет время, когда я там буду властвовать и повелевать после того, как римляне будут изгнаны из Иерусалима!

Этот честолюбивый юноша не хотел уже довольствоваться своим богатством и положением, которое оно создало ему, теперь ему хотелось большего. Он направлялся в Тир, чтобы вступить во владение теми домами с прилежащими к нему землями, которые некогда принадлежали его отцу. Кроме того, у него была еще иная цель этого путешествия: в Тире жил старый еврей Бенони, дед Мириам, о котором он слышал от нее самой, еще когда они оба были детьми. Этого-то Бенони Халев и желал повидать.

На длинной каменной веранде, или портике одного из богатейших и великолепнейших дворцов Тира, в послеобеденное время возлежал на своем роскошном ложе красивый старик. Он отдыхал после дневных трудов, прислушиваясь к однозвучному рокоту синих волн Средиземного моря. Дворец его стоял в той части города, что расположена на острове, а не на материке, где находились жилища большинства богатых сириан.

Темные, полные жизни и энергии глаза старика, его красивый орлиный нос, длинные седые как лунь серебристые волосы и борода делали его положительно красавцем, несмотря на его далеко уже немолодые годы. Одет он был в богатое и роскошное платье, кроме того, так как время года было зимнее, и даже в Тире было довольно холодно, на нем был дорогой меховой плащ. Самый дворец был достоин своего владельца: весь он был построен из чистого мрамора и убран великолепно и изысканно. Драгоценная мебель, лучшие ковры, редкая утварь и художественные произведения лучших мастеров делали этот дом настоящим музеем.

Покончив со счетами и приемом товара с только что прибывшего из Египта торгового судна, старик Бенони прилег отдохнуть на своей мраморной террасе, выходившей на море. Но сон его был тревожен; скоро он вскочил на ноги и, схватившись за голову, воскликнул:

— О, Рахиль, дитя мое! Почему ты преследуешь меня днем и ночью? Почему образ твой не покидает меня даже и во сне, стоит предо мной и укоряет меня… Пощади, Рахиль!.. Впрочем, это не ты, это мой грех преследует меня, это совесть не дает мне покоя! — Присев на край ложа, старик закрыл лицо руками и, раскачиваясь со стороны в сторону, громко застонал.