Желтый дракон Цзяо - [48]

— Чушь!

— Нет, капитан, — миролюбиво сказал Патрик, — на вашем судне нет преступников. Но я надеюсь, что кто-то из ваших людей поможет мне найти их. Преступники остались там, на берегу… Понимаете?

Капитан переварил сказанное Патриком, потом визгливо закричал:

— Я нет время! Вы брать мое время! Почему я вам помогать ловить ваш преступник?! Я писать протест! Мой торговый судно! Мой человек не пойти на берег!

— Послушайте, капитан, — начал уговаривать его инспектор. — Мы ведем борьбу против «триад». Вы же знаете о них. «Триады» мешают судоходству, торговле. Мешают таким честным морякам, как вы. Мы действуем и в ваших интересах. Мне не нужно, чтобы ваши люди сходили на берег. Мы поговорим здесь, и это займет не больше пятнадцати минут…

Ло говорил медленно, повторяя каждую фразу. Лицо индонезийца несколько смягчилось.

— О, «триада», — презрительно проговорил он. — Да, да, я знать. — Затем с отвращением добавил: — Паршивый собаки. Они ограбить мой судно прошлый год.

— О'кей. Я помогать вам. Если это не брать много время. Что вы хотеть спросить мой люди?

— Благодарю вас, капитан, — улыбнулся Ло, — это не займет много времени, уверяю вас… Кто-то из ваших людей намеревался взять на судно своего земляка.

— Что есть «земляк»?

— Ну, соотечественник, тоже индонезиец.

— Это есть преступник?! — закричал капитан, побагровев. — Кто позволять брать преступник на борт?! Кто осмелиться?! Я вышвыривать его с судна!

Инспектору с трудом удалось успокоить рассвирепевшего капитана.

— Он не преступник, — сказал Патрик. — Наоборот, ваши люди хотели спасти его от убийц. К сожалению, это не удалось. Его уже нет в живых.

— Тогда… я ничего не понимал. Что вы хотел? — удивленно спросил индонезиец.

— Я думаю, что тот парень — убитый, понимаете? — мог что-нибудь рассказать вашим людям о преступниках.

— О'кей. Вы знаете, кто мой человек?

— Нет, — ответил Ло, — но я думаю, если спросить, он не будет скрывать, что хотел помочь.

Патрик поймал себя на мысли, что начал говорить так же безграмотно, как капитан, подсознательно рассчитывая, что индонезиец лучше поймет его.

— Если вы, конечно, не пообещаете списать его с судна посреди Яванского моря, — добавил Ло, усмехнувшись.

— О'кей, — произнес капитан, не поняв шутки.

Он что-то сказал по-индонезийски стоявшему рядом с ним человеку, вероятно, одному из помощников, затем повернулся к инспектору:

— Мы идем моя каюта. Есть холодное пиво. Мы будем знать десять минут.

Индонезиец уже не казался Патрику таким свирепым, как вначале. Угощая инспектора пивом, он рассказывал какую-то историю и при этом после каждой фразы добродушно гоготал. Ло с удовольствием посмеялся бы вместе с хозяином, если бы понимал, что тот говорит. Но Патрик особенно не вслушивался в бессодержательную болтовню капитана, сосредоточенно думая, даст ли что-нибудь его визит на судно.

Вскоре в каюте появился парень лет двадцати пяти в выцветшей матросской робе. Он остановился у входа и испуганно уставился на капитана. Тот прострекотал несколько слов на своем языке, и матрос перевел взгляд на инспектора.

— Он понимает по-английски? — осведомился Ло у капитана.

Хозяин каюты презрительно оттопырил нижнюю губу и протяжно фыркнул.

— Хорошо, — слегка улыбнулся Патрик, — тогда спросите у него, пожалуйста, как зовут человека, которого он хотел взять на судно.

Капитан перевел.

— Сунгай, — тихо ответил матрос, шепелявя и преданно глядя на инспектора.

Он, очевидно, понял, что если бы не присутствие в каюте незнакомца, не миновать бы ему хорошей взбучки.

— Ты давно его знаешь? — спросил Ло, глядя на матроса, Парень выслушал перевод и отрицательно помотал головой. Потом он быстро-быстро затараторил. Минут через пять он закончил свой монолог, ежесекундно прерывавшийся репликами капитана. Судя по выражению лица последнего, тот с трудом ухватывал нить нехитрого повествования, очевидно, в силу сомнительных способностей своего подчиненного к связной речи. Затем капитан попытался изложить суть услышанного, а точнее, понятого, Патрику. Теперь настала очередь инспектора напрячь свое внимание.

То, что произошло на «Тумасике», было настолько неожиданным и невероятным, что Ло поначалу усомнился: не ошибся ли матрос, не напутал ли чего-нибудь? Ло попросил капитана еще раз уточнить, правильно ли понял матрос Сунгая. Парень в робе так убедительно закивал головой, что-то при этом лопоча, что Патрику не понадобилось перевода.

Он поднялся и, поблагодарив капитана, вышел из каюты,

4

«Боинг-707» сверлил серую толщу облаков, набирая высоту. Патрик откинул спинку своего кресла и сидел с закрытыми глазами, ожидая, когда кончится подъем. Он не любил летать, потому что не выносил специфического запаха в самолетных салонах. Этот залах въедался в одежду, в чемоданы и преследовал Патрика еще день-два после перелета.

Наконец, самолет выбрался из серого облачного плена в лазурную пустоту, и еще минут через десять световые табло над дверями и иллюминаторами погасли. Ло тут же схватился за сигареты: этот двадцатиминутный перерыв в курении действовал на него угнетающе.

С удовольствием затянувшись, инспектор начал задумчиво крутить пачку в руках и неожиданно вспомнил, что такими же сигаретами были усыплены полицейские на Блаканг-Мати. Глядя на вишневую картонную коробку «Данхилла», Патрик думал о том, какой трудной была для него прошедшая неделя.